Читать книгу - "Семейные тайны - Чингиз Абдуллаев"

– У вас бурная фантазия, господин Ширмер, – заметил Дронго. – Но интересно, что среди всех собравшихся только вы являетесь финансистом, который абсолютно точно знает сумму, завещанную фрейлейн Сюзанне, стоимость дома и даже возможную стоимость книг в библиотеке этого дома. Такое ощущение, что именно вы готовились стать владельцем подобного наследства.

Ширмер испугался. Было заметно, как он побледнел и капельки пота выступили у него на верхней губе. Он облизнул губы.

– Я банкир и обязан знать, что именно здесь произошло, – сказал он. – И я не мог позволить, чтобы наследство, которое отчасти принадлежит и моей супруге, попало бы в чужие руки. Поэтому я все заранее узнал. Не вижу в этом ничего зазорного.

– И кому вы рассказали об этом? Марта знала, как именно вы интересуетесь ее наследством?

– Нет, не знала. Зачем беспокоить пожилую женщину ненужными расспросами? У меня были свои источники, из которых я мог все точно узнать.

– Воспользовались своим служебным положением, – продолжал давить Дронго.

– Я обязан был защитить интересы моей супруги, – гордо заявил Берндт.

– И рассказали ей о точной стоимости наследства?

– Конечно, рассказал. А кому еще я мог доверить подобную тайну?

– Ее брату вы тоже об этом говорили?

– Не посчитал нужным. Но, судя по всему, они сами обо всем узнали. И очень подробно. Во всяком случае, подсуетилась именно его супруга, которая понимала, насколько шаткое у нее положение. Ведь она фактически могла сразу все потерять. Ее ребенок не является естественным наследником семьи Крегер, а ее муж мог в любой момент с ней развестись. Все держалось исключительно на порядочности самого Германа. И поэтому она поняла, что обязана действовать. Ведь если наследство перейдет к Герману после развода с Анной, ни она, ни ее дочь не получат ни одного евро. А вот если деньги будут получены в период, когда она все еще формально является супругой Германа, то все совместно нажитое имущество должно делиться пополам при разводе, даже полученное наследство.

– Это вы тоже узнавали, пользуясь своим положением? – не скрывая иронии, спросил Дронго.

– И это тоже. У нас в банке работают очень хорошие юристы, – сообщил Берндт, – поэтому будет правильно, если вы не станете защищать Анну, которая, безусловно, спланировала и осуществила эти два убийства.

Из комнаты послышался плач девочки. Ева, увидев, что ее маму куда-то от нее уводят, начала плакать. Из комнаты вышел мрачный Нерлингер, за ним – Анна, на руках которой были наручники, двое офицеров, затем – Герман с Евой на руках, Арнольд, Эмма. Вся эта процессия начала спускаться по лестнице. Дом наполнился вздохами, криками и плачем.

Даже появившаяся внизу Калерия Яковлевна всплеснула руками и огорченно забормотала. Герман передал девочку Эмме и двинулся следом за женой. На шум из комнаты вышла Мадлен.

– Мы найдем тебе лучшего адвоката! – крикнул супруге Герман. – Я прямо сейчас позвоню, чтобы его послали в полицейское управление. Не отвечай ни на один вопрос без адвоката, ни на один! Мы сделаем все, чтобы доказать твою непричастность к этим убийствам.

Анна, соглашаясь, кивала. В глазах у нее стояли слезы. Она крикнула, обращаясь к сестре:

– Следи за Евой и никуда ее не отпускай.

– Не волнуйся! – закричала в ответ Эмма. – Я все сделаю как следует! Ты только не беспокойся.

Нерлингер приказал подать машину прямо к подъезду. Через несколько минут они уехали. Герман почти сразу позвонил своим родственникам и, взяв машину, отправился следом. Эмма увела девочку в комнату. Калерия Яковлевна прошла на кухню, Мадлен и Берндт вернулись в свою комнату. Дронго спустился в гостиную, где дежурил офицер, смотревший телевизор, и уселся на стуле. Вскоре вошел Арнольд Пастушенко и сел рядом с ним. Молчание было долгим.

– Лесю отравили тем же ядом, каким за день до этого отравили хозяйку дома, – наконец сообщил Арнольд.

– Примите мои соболезнования.

– Спасибо. Вы были правы, когда, едва взглянув на Лесю, сказали, что ее отравили ядом. Как вы смогли так быстро это определить?

– Многолетняя практика, – пояснил Дронго. – Вы любили ее?

– По-своему, да. Она была взбалмошной, неуравновешенной, задиристой, отважной. Но в молодости подобные качества естественны и простительны. Я сам был таким. Молодым, наглым, считал, что весь мир у меня в кармане, и дважды едва не погорел. Но, как видите, все обошлось. Со мной все обошлось, а с Лесей нет. Ее подло убили у нас на глазах. Чашка, из которой она пила, стояла в пятидесяти сантиметрах от меня. Или еще ближе. И я не понимаю, кто и когда мог бросить туда яд.

– Мы все встали в тот момент, когда услышали, что звонит тетя Сюзанна, – напомнил Дронго, – и, видимо, убийца воспользовался этим моментом.

– Если бы мы знали, кто это был, – вздохнул Пастушенко. – Я даже не знаю, кого мне подозревать. Хотите откровенно?

– Можете не говорить. Я знаю, что вы можете сказать, – продолжил за своего собеседника Дронго. – Вы хотите сказать, что я единственный человек, по отношению к которому у вас есть подозрения. Правильно?

– Да. Вы единственный среди нас чужой.

– И поэтому вы мне не доверяете. Все правильно. Только я не убивал вашей супруги, это абсолютно точно.

– Тогда кто ее убил? Я никогда в жизни не поверю, что это сделала Анна.

– И ее вы тоже до сих пор любите?

– Это другая любовь. Пополам с болью. Мы ведь были дружны с первого класса. Она мне всегда очень нравилась. Полагаю, что и я нравился ей. Потом время нас раскидало, я уехал на Украину, они остались в Казахстане, затем перебрались в Германию. Когда я приехал сюда, то довольно быстро выяснил, что она уже вышла замуж за Германа Крегера. Если бы вы знали, какая трагедия это была для меня. А позже мы случайно встретились. Нет, это была не любовь. Просто внезапно вспыхнувшая страсть. Уходя, она предупредила меня, что больше никаких встреч не будет. Чтобы я даже не пытался с ней увидеться. И ушла, казалось, навсегда. Через некоторое время я узнал, что она ждет ребенка. По моим расчетам получалось, что это моя дочь. Я долго искал с Анной встречи, а потом мы наконец увиделись. И она твердо сказала мне, что это ребенок Германа. Нет, физически он был от меня, и она не могла сделать аборт, так как врачи посчитали это исключительно опасным для ее здоровья. А вот фактически ребенок стал дочерью Германа. Он дал ей свою фамилию, свое отчество, он стал ее настоящим отцом. Был рядом с ней с первого момента ее рождения, обнимал ее, любил, заботился, растил. И она тоже любит его, достаточно посмотреть на их отношения, чтобы все понять. Я считал себя не вправе разрушать эту семейную идиллию. Позже я узнал, что Анна посчитала невозможным скрыть от Германа, кто истинный отец ребенка. Не знаю, в каких словах она ему об этом рассказала. Но он, видимо, настоящий мужчина и очень ее любит. Он все правильно понял. Ведь она сама ему все рассказала, и с тех пор действительно мы ни разу не встречались. А в прошлом году я впервые позвонил к ним и поздравил с пятилетием девочки. Герман сам предложил мне приехать к ним. А потом я женился, и мне казалось, что все может наладиться в лучшую сторону. Но Эмма, сестра Анны, и моя Леся были слишком нетерпимо настроены друг к другу. И вы видите, чем все это закончилось.