Читать книгу - "8, 9 — аут - Владимир Буров"

— Причем здесь это? Ты мне скажешь имена? Или я пойду и заварю себе кофе? Пока ты думаешь.

— Я вспоминаю. И да: завари мне тоже.

— Ладно. Говори.

— Одного звали Гена. А другого Петя.

— Гена и Петя, — повторила Даша. — Сейчас. Сейчас, сейчас. — Алексею пришлось ждать, когда Даша заварит кофе. Она сделала маленький глоток и сказала, что среди этих двоих нет убийцы.

— Это естественно, — сказал Алексей, — они же убиты. — Подполковник на параллельном телефоне только фыркнул и ударил кулаком по столу.

Он рассказал ей про первых троих.

— Их убили в бараке усиленного режима и в штрафном изоляторе.

— Я там быть никак не мог.

— А при чем здесь, точнее, там ты?

— Так они мне предъяву сделали. Говорят, я этих убил.

— Это же нелепо! — воскликнула Даша. — Зачем они так делают?

— Ну, как зачем? Им надо на кого-то все свалить.

— Они специально на тебя валят вину. Хотят, чтобы ты нашел Серийника. Считают, что в безвыходном положении человек лучше думает.

— Да, они не знают ни о каком Серийнике, — сказал Алесей. — Им бы свои проблемы решить.

— Что еще за Серийник? — спросил подполковник. Кум и Замполит, сидящие с двух сторон стола, одновременно пожали плечами.

— Мы в тюрьме. Откуда нам знать, что творится там, — сказал майор.

— Где там? — не понял подполковник.

— На воле, — ответил капитан.

— Ладно, слушаем дальше, — сказал подполковник, и убрал руку с нижней части трубки.

Алексей рассказал Даше о драке во втором отряде.

— Потом этих людей убили. Одиннадцать человек.

— Не вижу, — ответила Даша. — Не пойму, кто их убил.

— Ты что там делаешь?

— Ем яблоко.

— Мне кажется, с таким отношением ты ничего не увидишь, — сказал Алексей.

— Думаю, ты прав. Приезжай, положи мне свои руки на голову. Тогда я все увижу. Скажи там ребятам, чтобы отпустили тебя на неделю сюда. Тогда все решим.

— Они говорят, чтобы ты сама сюда ехала.

— Передай им трубку, я им человеческим языком объясню, что у меня турнир. Они на параллельном телефоне? Пусть слушают. Я требую, чтобы тебе дали отпуск на неделю.

Даша поняла, что Алексей не может взять отпуск за свой счет. И она не могла приехать. Даша сказала, что должна подумать.

— Где-то полчаса, час, — сказала она. — И я сообщу тебе имя убийцы.

— Ты думаешь, он был один? — спросил Алексей на прощанье.

— У меня предчувствие, что один. Но посмотрим.

Начальник Колонии, Кум и Замполит поставили на стол бутылку коньяка и нарезали лимон. Они наливали коньяк в маленькие рюмочки и пили. Пили, ожидая, когда придет сообщение от Даши.

— Я сомневаюсь, что один человек мог убить всех, — сказал подполковник.

— Я тоже так думаю, — сказал Кум.

— Действительно, это каким же надо быть гангстерито, как тут говорит один зек, чтобы убить всех.

— Надо было иметь доступ в Бур, — сказал Кум задумчиво.

— И в Шизо, — добавил Замполит.

— Вы хотите сказать, что только я туда хожу? — спросил Опер.

— Ну, что вы! — воскликнул начальник Зоны, — тогда придется предположить, что это вы их и убили. Хотя очевидно, что это не так.

— Почему? — спросил Опер. — Я бы действительно так и сделал. Этих гадов мало убить. Надо им вырвать сердце.

— Я не совсем с этим согласен, — сказал Замполит. Раньше он работал воспитателем в детском доме. Но весь персонал детского дома расформировали, так как было доказано, что детей в этом детском доме насиловали. Как сказал главный проверяющий:

— Эти воспитатели как будто читали из всей литературы только дону книгу. Маркиза де Сада, Жюстина, или Изнасилованная Добродетель. Других книг у нас, что ли нет? Жан Жак Руссо сказал:

— Не читайте! — Нет, им обязательно надо прочитать. Непреодолимая любознательность.

И хотя на Бомбыбина не было доказательств, его тоже уволили. Куда? Куда пойти работать? Ибо учиться уже поздно. Да и нет таких способностей, чтобы опять написать Новую Элоизу. Он пошел прапором на Зону. Постепенно стал Воспитателем личного состава колонии.

— Что вы предлагаете? — спросил Начальник.

— Не знаю, — ответил Бомбыбин.

— И это ваш ответ?

— Я думаю, он лучше, чем иметь ответ:

— Убивать.

— Ну, не знаю, что лучше: убивать сразу, или сначала подумать. Подумать, а потом убить. Вы ведь не знаете другого выхода, — сказал Начальник. — Поэтому убить придется все равно.

В этом конкретном случае даже трудно себе представить, кто мог совершить столько убийств.

— И какой мотив? — сказал Опер. Раньше он работал следователем прокуратуры. Он накропал компромат на Председателя Суда. Что этот парень берет взятки. Ему, следователю, сказали, что, мол, не обращай внимания.

— Здесь это так принято.

— Где, здесь? — спросил будущий Кум колонии общего режима.

— На Земле, — просто ответил друг, тоже молодой следователь.

— Если ты хочешь, я могу объяснить, — сказал друг. — Как-то здесь была ликвидирована частная собственность. Я имею в виду, частная собственность не на землю, не на жену и детей, не на средства производства, магазины, колхозы и самолеты. А самая главная частная собственность. Собственность в душе! Человеку стало ничего не жаль. Как это и зафиксировано в песне: уж не жаль мне в жизни ничего.

Ничего-то, ничего, — продолжал друг, — но что-то же должно было остаться. И вот этот маленький остаток требует радости. Ну, чтобы не просто так все по-хорошему, но и немного чисто радости. И вот для этой радости людей были придуманы взятки. Человек, даже наш человек, не может жить без радости. И может быть даже наш человек в большей степени, чем ихний. Который имеет и дома, и машины, и проституток. Таких красивых плейбоек. Таких специально для этого дела предназначенных лошадей. Здесь ничего этого нет. Так хотя бы дай людям взятку! И ты хочешь добавить к этой простой социалистической радости ложку дегтя? А иначе, как назовешь тюрьму? Это именно и есть та ложка дегтя, которая лишает нас последней радости. Не надо, прошу тебя. Иначе…

— Что иначе? — спросил будущий Кум.

— Иначе сам попадешь в тюрьму.

И лейтенант Луговой попал в тюрьму. Опером. А потом стал главный опером. А главный опер, значит — Кум.

Как сказал потом Председатель Суда:

— Туда ему и дорога. На Зону. И да, — добавил этот парень, — ему никогда не стать Начальником Зоны. Так и будет всю жизнь Кумом.