Читать книгу - "Мата Хари. Пуля для обнаженной - Владимир Зырянцев"

Ужин продолжался, были еще и танцы, и тосты. Полковник Уоллес усиленно ухаживал за испанской танцовщицей и добился-таки поцелуя – в коридоре, вдали от нескромных глаз. Полковник не собирался останавливаться на достигнутом, но тут в зале появился некий молодой человек совершенно трезвого и строгого вида. Оказалось, что это – вот незадача! – муж госпожи Лопес, Ричард Вуд, военный инженер, и этот муж специально приехал, чтобы отвезти жену домой. Маргарет кинулись уговаривать остаться, но она пожаловалась на мигрень, усталость и была отпущена.

На следующее утро она позвонила мистеру Льюису и сообщила, что мигрень, к сожалению, не проходит, никакие лекарства не помогают, а потому она вынуждена отменить сегодняшний концерт. Будет весь день валяться в постели и отдыхать. Если почувствует себя лучше, завтра телефонирует. И тогда можно назначать дату следующего выступления.

Ричарду она сказала примерно то же самое: переутомилась, голова побаливает, поэтому останется дома. Инженер сразу забеспокоился, спросил, как она себя чувствует в целом, не болит ли что-то еще, не надо ли вызвать врача. Маргарет догадалась, о чем думает ее возлюбленный. Ричард почему-то вбил себе в голову, что у них должен родиться ребенок, и теперь то и дело спрашивал о ее самочувствии. Он оказался образцовым мужем и будущим отцом, готов был заботиться о малыше, которого еще не существует. И не могло существовать: Маргарет совершенно не хотела иметь детей и потому приняла меры против нежелательного зачатия. О чем возлюбленному говорить, естественно, не стала. И сейчас в ответ на его расспросы и предложения о помощи заявила, что ей ничего не требуется, надо просто отдохнуть. И пусть Ричард спокойно идет на работу, рисует свои чертежи, а она останется дома. Может быть, сходит погулять.

Инженер ушел, а Маргарет, проводив его, занялась делом. Села к столу и быстро написала донесение на основании полученных накануне сведений. Она понимала, что эти сведения являются крайне важными для германского командования и что доставить их надо срочно, поэтому, закончив писать и запечатав конверт с письмом, быстро собралась, взяла такси и поехала на вокзал Чаринг-Кросс. А оттуда первым же поездом отправилась в Брайтон.

На этот раз ей не нужно было искать нужный отель, и она не собиралась брать номер и изображать из себя отдыхающую. Гораздо логичнее было бы сказать (если бы нашелся кто-то, кто мог спросить), что она отправилась подышать морским воздухом. Тем более сейчас уже не январь, а конец февраля, весна, погода изумительная.

Она не знала, на месте ли связной или сейчас не его смена. В любом случае она бы что-нибудь придумала. Однако связной оказался на месте – стоял за стойкой, приветливо улыбался приезжим. И ей улыбнулся, как давней клиентке. Маргарет протянула ему письмо и попросила поскорее отправить его мужу в Мадрид. Она уже собралась уходить, как вдруг портье, оглянувшись по сторонам, сказал:

– Да, мадам, чуть не забыл. Тут вам прибыло письмо от вашего мужа. Дожидается уже несколько дней. – И протянул ей пухлый конверт – разумеется, лишенный адреса и вообще каких-либо пометок.

Она поблагодарила, засунула послание в сумочку и отправилась на вокзал. В поезде письмо распечатывать не стала – это было бы неосторожно. Хотя очень хотелось узнать, что ей пишет майор Калле. И почему конверт такой пухлый?

Дотерпела до дома. Взглянула на часы: до возвращения Ричарда с работы оставалось еще полчаса. Она успеет! Вскрыла конверт. Первое, что увидела, – банкноты. В конверте были деньги, три тысячи фунтов. Значит, ей прислали ее вознаграждение. Щедрое вознаграждение, надо признать! На такие деньги она могла купить собственный дом, автомобиль… многое можно было купить! А этот русский капитан, Маслов, тогда уверял ее, что у Германии больше нет средств, и она не сможет платить своим агентам! Какая ложь! Однако интересно, что пишет Калле… Она развернула листок и стала читать.

Читать было трудно – послание Калле, как и ее собственное письмо, было зашифровано. Однако Маргарет хорошо помнила шифр и могла не обращаться к таблице, которая хранилась у нее в пудренице.

Германский резидент в Испании сообщал, что ее предыдущее донесение было высоко оценено командованием. До этого германская разведка имела другие сведения – о том, что американцы прибудут в Европу раньше. Теперь, зная точные сроки прибытия союзников, немцы успели подготовить весеннее наступление в северной Франции. В Берлине надеялись, что этот натиск станет решающим, немецкие войска смогут прорвать фронт и занять Париж. Пусть тогда американцы высаживаются, это уже будет не так важно. Заняв французскую столицу, немцы смогут вести переговоры о мире на выгодных для себя условиях. «Ваши сведения оказались даже важнее, чем я мог надеяться, – писал майор Калле. – Это важнее, чем те рисунки, о которых мы с вами говорили».

Маргарет поняла, о чем идет речь – о чертежах танков, за которыми она охотилась.

«Если и ваши следующие сообщения будут столь же интересными, – писал далее Калле, – я буду считать вашу миссию полностью выполненной. Передаю вам благодарность командования и небольшую сумму как выражение этой благодарности». Ни даты, ни подписи под письмом, естественно, не было.

Она едва успела спрятать деньги и письмо обратно в конверт, а его засунуть в сумочку, как внизу послышались шаги и стукнула дверь – инженер Вуд вернулся с работы. Она встретила его в совершенно другом настроении, чем утром. Куда подевалась угрюмость, плохое настроение? Теперь миссис Лопес была само веселье, сама радость. Она напевала, кладя ему в тарелку ростбиф (принесенный, надо сказать, из закусочной – сама миссис Лопес готовить не любила), предложила выпить немного вина, а после ужина отправиться в центр и сходить в кино. Кажется, на этой неделе должен идти новый фильм с Гретой Гарбо. Она и сама очень хочет посмотреть, да и ему это доставит радость.

А Ричарду хотелось сказать, что самая большая радость, если она согласится пойти в церковь и обвенчаться с ним. А еще – если скажет, что ждет от него ребенка. Но он понимал, что желает слишком многого, а это неправильно. Ведь месяц назад он даже мечтать не мог о том, что имеет сейчас, так что он лишь сказал, что уже наелся и готов идти в кино хоть сейчас.