Читать книгу - "В Москве-реке крокодилы не ловятся - Федора Кайгородова"

— Да прямо сейчас! — ответил Мишка, наблюдая, как девушка засовывает в сумку не только бутерброды, но и салфетки, покрывало, спички.

Странно, но раньше эта ее хозяйственность не приводила его в восторг. Наконец, они вышли из квартиры и направились к метро. Оба молчали — Мишке было грустно.

Вчера он зашел к Слепченко домой. Входная дверь оказалась открытой. Бабушка Аглая, как мертвая, лежала на кровати. Стойкий запах алкоголя, казалось, пропитал даже стены. Девочка Анечка не бросилась к Мишке на шею. Не вытащила свои игрушки. Как сомнамбула, она ходила из комнаты в комнату, укачивая желтого слоненка с большим хоботом. Она равнодушно посмотрела на Мишку и еще сильнее прижала к себе игрушку. При одном воспоминании об этой сцене у Мишки защипало в носу.

— Расскажи про своих детей в детском саду, — сказал Мишка, не глядя на молчавшую девушку.

— У тебя что — то случилось? — спросила Любочка.

— Случилось? Почему у меня должно что — то случиться?

— Ты никогда не интересовался детьми. И моей работой. Может, нам никуда не ездить? — предложила она.

— Да нет, поедем? — ответил Мишка, вложив как можно больше оживления в свой голос, и даже улыбнулся. — Зайдем только ко мне домой. Я тоже переоденусь.

Он искоса взглянул на девушку, отметив ее подтянутый вид и спортивную фигуру. Однажды Мишкина соседка Галина Петровна, женщина модная, красивая и замужняя, сказала, что такому видному парню нужна и девушка видная, а не какая-нибудь наседка. Мишка понял, что она с ним заигрывает, это ему льстило, и он ничего не имел против. Но на самом деле ему всегда нравились именно наседки. Он вырос в детдоме, и для него женщина навсегда осталась матерью. Пусть у него ее не было! Но он о ней мечтал по ночам. Он ее представлял именно такой — доброй, ласковой, любящей детей.

Он и сам их любил. Только не знал об этом раньше. Пока не встретил в парке крохотную девочку в платье колокольчиком.

Выйдя вчера из квартиры Слепченко, Мишка забежал к их соседям и сказал, что он дядя девочки и сам займется ее судьбой. Просил не обращаться к инспектору по делам несовершеннолетних. Он оставил свой номер телефона на столике у Слепченко.

И вот теперь, глядя на Любочку, он понял, что она именно та женщина, которую он искал всю жизнь. Она не блистала красотой. Не была бойкой и пробивной. Но в ней уже сейчас намечалось то обаяние, которое приходит к некоторым женщинам после рождения ребенка — словно они выполнили данное им природой предназначение.

Мишка шел и думал, как же сделать ей предложение? Он не знал, как его делают, раз! Он не был уверен, что Любочка не обидится, если поймет, что он женится из — за ребенка, два! И самое главное — он не понимал, как к нему относится эта милое создание!

Уже в квартире зазвонил мобильник, как ему показалось, тревожным длинным гудком. Сердце Михаила неровно застучало, он присел на стул.

— Дядя Миша! Дядя Миша! — голос то срывался на фальцет, то звучал низким басом, как бывает у подростков. — Это я, Вова Слепченко! Мне не к кому обратиться.

— Что с ней? — закричал Мишка.

— Ничего. Светка приезжала, Аньку забрала! Я как пришел с занятий, так и звоню.

— Ну так это хорошо! Ничего же не случилось! Мать взяла ребенка к себе. Может, девочка хоть сыта будет.

— Не будет она сыта! — закричал юноша. — Она пьяная была, а с ней мужик какой — то. Тот, правда, трезвый. Мне почему — то страшно. Мать, конечно, не лучше. Я знаю, что вы у нас были. Мне Аня сказала, что папа, она так вас называет, приходил, но ее не взял с собой.

Мишка посмотрел на зеркало, которое висело у него в прихожей, увидел свое перекошенное лицо и почему — то страшно разозлился, дернул на себя раму и швырнул зеркало на пол. Разлетевшиеся осколки свернули светлыми зайчиками и затихли в разных уголках прихожей.

На шум прибежала Любочка, которая из деликатности прошла в комнату, чтобы не слушать чужой разговор. Теперь она с состраданием смотрела на Ромашкина, обняв себя за плечи, как будто замерзла.

— Адрес есть? — рявкнул Мишка в трубку, которую все еще держал у своего уха.

— Только дом и улица.

— Говори!

— Дом 14 по улице Весенней. Это в Коломне. Там мужик этот, с которым Светка живет.

— Имя?

— Чье? — испуганно спросил Володя.

— Ты знаешь, как зовут мужика? — устало ответил Михаил.

— Вроде, Сергей Быстров. Или Костров? Я так, случайно слышал.

Ромашкин положил трубку и, стараясь не наступать на зеркальные осколки, прошел в комнату и сел в кресло, зажав голову руками.

— Наша прогулка отменяется, — стараясь говорить помягче, сказал Мишка. — Я еду в Коломну! У меня неприятности!

— Я с тобой! — легко отозвалась Люба.

Мишка сказал вслух:

— Это может быть опасным! — но про себя вздохнул с облегчением — с рассудительной и спокойной Любочкой многие проблемы становились игрушечными.

— Ничего! По дороге расскажешь.

До Казанского вокзала они добрались быстро, но расписание не предвещало ничего хорошего. Первая электричка до Голутвина шла только в тринадцать часов, а до тринадцати оставался еще целый час.

— Ты посиди тут! — сказал Мишка. — А я что-нибудь куплю!

— У нас и так всего полно! — кивнула на сумку девушка, которую Мишка так и нес на плече.

— Хорошо! Тогда я просто пройдусь!

Он ушел стремительно, не оглядываясь. Но Любочка, почувствовав неладное, договорилась со старушкой, что та присмотрит за ее сумкой, и пошла за Ромашкиным. Войдя в подземный переход, он направился вдоль торговых палаток, наскоро и небрежно разглядывая товар. «Он что — то ищет!» — поняла Любочка. Вот — нашел! Зажигалка, похожая на пистолет. Прозрачный в свете дня огонек не виден Любочке, но она понимает, что Мишка проверяет зажигалку, включая и выключая ее. Он сунул ее в карман, а в другом киоске купил минералку и, помахивая пластиковой бутылкой, направился в сторону вокзала. «Возвращается!» — поняла Любочка и в панике ринулась обратно.

Так она ничего и не сказала Ромашкину.

Вагон был полон. Несмотря на дневное время, дачники толпами уезжали на свои фазенды, чтобы такими толпами возвратиться, как перелетные птицы. Горячка весенних посадок еще не прошла. Уже были засеяны все потаенные уголки и даже дорожки, но садоводы не унимались и потому они ездили туда — сюда. Среди них больше всего было увлеченных пенсионеров.

В этой своеобразной среде Мишка с Любой выглядели иностранцами. Они прошли на середину вагона, стараясь не задеть буйных помидорных кустов и не растоптать лежащие на полу саженцы. Слушая посадочные разговоры, они не очень понимали, почему морковь надо перемешивать с песком и зачем обрывать чьи — то усы.

Интенсивный исход дачников закончился где — то к Раменскому, и в вагоне остались жители дальнего Подмосковья либо люди, ехавшие туда по делам.