Читать книгу - "Ночной вор. Похождения в Париже - Крис Юэн"

К Триумфальной арке я шел, как в тумане, на шум «Рено» и «Ситроенов», огибающих ее в двенадцать рядов. Я обдумывал случившееся. На Марсово поле я ехал, чтобы получить хоть какие-то ответы, но достались мне только новые вопросы. Кого представлял Натан Фармер? Какие люди желали завладеть документами, спрятанными в картине? Откуда у него возможности так легко манипулировать полицией?

Ничего этого я знать не мог, и во мне начала подниматься волна раздражения. Наверное, я мог проигнорировать его угрозы, но не считал такой подход разумным. Я не хотел оставлять Пьера в беде, и не только потому, что нас связывали общие дела. Мне казалось, что я у него в долгу, я видел в нем друга, пусть и не мог объяснить, почему, и надеялся, что и он питает ко мне такие же чувства. Со слов Натана Фармера я понял, что пока Пьер ничего полиции не рассказал, хотя полной уверенности в этом у меня не было.

Еще больше меня тревожило расследование убийства Катрины Ам, которое, в чем я нисколько не сомневался, набирало ход. Картина имела к этому убийству самое непосредственное отношение, и даже без угроз Фармера мне было чего опасаться. Французская полиция обладала многими достоинствами, но вот глубины и широты мышления у нее я пока как-то не заметил. Поэтому убийцу они, само собой, увидели бы в хозяине квартиры, где нашли тело, тем более что он не давал о себе знать.

Уставший, несчастный, я спустился в сырой и темный пешеходный тоннель, который вывел меня к началу Елисейских полей. Посмотрел на часы. До встречи с Викторией оставался почти час. Я решил прогуляться по широкому бульвару в надежде, что прогулка позволит немного расслабиться, и в голове, как уже случалось раньше, возникнет дельная мысль.

Кто знал — вдруг возникнет? Я никого и ничего не замечал, лишь на мгновение вернулся в окружающий мир, когда на площади Согласия чуть не ступил с бордюрного камня на мостовую прямо под колеса огромного туристического автобуса. Водитель нажал на клаксон, заставив меня отпрыгнуть назад и какое-то время стоять, моргая и приходя в себя. Подняв руку ко лбу, я обнаружил, что меня прошиб пот.

Совсем рядом находились сады Тюильри — одно из моих любимых мест в Париже, но сегодня идти туда не было ни сил, ни желания. Вместо этого я дотащился до ближайшей станции метро, проехал две остановки и вышел на «Пале-Рояль». Детишки бегали среди столбиков, которые врыли в землю у дворца; я проследовал мимо них в тихий парк, который находился чуть дальше. Дошел до фонтана посреди парка, плюхнулся на зеленую металлическую скамью, поставленную в тени аккуратных лип, обхватил себя руками, закрыл глаза и заснул.

Что-то мокрое, медленно двигаясь, пощекотало мне ухо. Что-то упало на щеку, мочку уха, нос. Я открыл глаза, и капля дождя упала на глазное яблоко. Я моргнул, сощурился и обнаружил себя лежащим на боку. Передо мной был ряд лип, круглый бассейн под фонтаном, поверхность воды, взбиваемая дождем. Застонав, я сел, смахнул воду с лица.

— Ты храпел, — произнес голос, и я сразу его узнал.

Повернул голову налево и увидел Викторию, которая сидела на зеленом металлическом стуле, положив ноги на край скамьи, где я спал. Она была в сером свитере с капюшоном и желтовато-коричневых слаксах. Между колен стояла черная пластиковая папка для картин, размером примерно метр на метр. Я посмотрел на серое небо, на летящие в лицо мириады капель дождя.

— Который час? — Я пошевелил челюстью, чтобы убедиться, что двигается она нормально.

— Время нашей встречи плюс сорок минут. Я решила, что тебе нужно поспать. Чувствуешь себя лучше?

Я тряхнул головой.

— Хуже, чем когда-либо. — Сжал руками виски. — Еще больше хочется спать.

— То есть ты не хочешь знать, что в папке?

— Что в папке? — спросил я, тупо уставившись в землю.

— Не знаю. Еще не заглядывала в нее.

Я поднял голову.

— Ты серьезно?