Читать книгу - "Беглая монахиня - Филипп Ванденберг"

Открыв в очередной раз глаза, Магдалена увидела луну, висевшую так низко, что ее молочный отсвет через открытый люк падал на головы мужчин. Монах отвернул лицо в другую сторону, а вот черты зазывалы и доктора можно было рассмотреть во всех подробностях, и она решила поупражняться в физиогномике.

Что касается Константина Форхенборна, то его физиономия полностью соответствовала его характеру, по крайней мере манере вести себя с Магдаленой: жесткая, почти угловатая верхняя часть лица с остро очерченным, узким носом и чувственные губы — внешность, за которой скрывалась какая-то загадка. Не было бы ошибкой охарактеризовать зазывалу как беспощадного, заносчивого, хитрого эгоиста. Безусловно, ему были присущи определенная участливость и чувствительность, но все вместе давало противоречивую картину, лишь усугубляющую ее недоверие к нему.

Совсем другое дело — доктор Бомбаст. Даже во сне унылое лицо толстяка несло печать его многогранных занятий. Доминирующий высокий лоб, изрезанный морщинами, глубоко посаженные глаза и опущенные вниз уголки рта выдавали обуревающие его сомнения и отчаяние по поводу мировых событий. В его чертах даже угадывались разногласия с учеными традиционного толка.

В те моменты, когда Бомбаст не всхрапывал или не выпускал со свистом воздух из носа, его мясистые губы складывали невнятные слова, дыхание при этом останавливалось, и ей казалось, что он вот-вот умрет.

Один раз Магдалене почудилось, что она разобрала одно из произнесенных им слов. Он пробормотал себе под нос что-то вроде «сатана». Впрочем, если этот странный тип во сне разговаривал с дьяволом, это было нисколько не удивительно. Кто знает, быть может, он умолчал, что владеет еще одной профессией — алхимика, бывшего в сговоре с дьяволом, как большинство представителей его цеха.

Хотя религия и приличия не позволяли прислушиваться к словам, произносимым кем-то во сне, но, по-видимому, греховность преобладала в ней над благочестивой верой, а любопытство — над воспитанностью. И поскольку доктор выговаривал слова все отчетливее и все чаще, Магдалена просто не могла не обратить все свое внимание на спящего естествоиспытателя.

Но как объяснить иначе, чем справедливой карой Господней, то, что Бомбаст моментально замолчал и больше не издал ни одного звука? Смертельно усталая Магдалена уже почти засыпала, как вдруг снова услышала бормочущий, но ясный и четкий голос Бомбаста: сатан… адама… табат… амада… натас…

Магдалена жутко перепугалась. От страха на лбу ее выступил холодный пот, леденящий ужас сковал душу. Она встала и мельком взглянула на Бомбаста, он спал и храпел как ни в чем не бывало. Ее одолели сомнения, не приснилось ли ей все это? Быть может, ее мозг, на долю которого в последние дни выпало так много трудно перевариваемой информации, сыграл с ней злую шутку? А не сама ли она выговорила формулу? Она безуспешно попыталась повторить слова Бомбаста: сатан… адама… Дальше ничего не получалось. Как она могла в полудреме произнести формулу, если не в состоянии вспомнить ее, даже бодрствуя? К тому же она точно слышала голос Бомбаста.

Она снова и снова разглядывала загадочного исследователя. В какой-то момент ей показалось, что в нем есть сходство с незнакомцем, с которым она встречалась ночью в долине Майна. Правда, лицо того мужчины она видела лишь в свете мерцающего фонаря, но чем дольше Магдалена всматривалась в спящего, тем невероятнее ей казалось это предположение. Не только голос Бомбаста, но и вся его внешность, манеры резко отличались от облика и манер таинственного незнакомца.

Магдалена дрожала всем телом. Понапрасну пыталась она сдержать слезы, ручьями вдруг побежавшие по ее щекам. Это были слезы не боли и скорби, а полной растерянности. Что ей делать? События не умещались в голове. Она помышляла о бегстве, о том, чтобы вырваться из адского круга, в котором оказалась.

И вдруг, в страшном смятении, она словно бы услышала голос Рудольфо: «Ты хочешь восстать против собственной судьбы? Именно теперь, когда я посвятил тебя в величайшие тайны человечества? Я удовлетворял твое любопытство по твоей собственной воле. А теперь ты желаешь вопреки здравому смыслу обратиться в бегство? Магдалена…»

Оглушенная голосом Рудольфо и смыслом его слов, Магдалена примостилась, подобрав под себя ноги, в самом конце каюты. Она и сама не знала, как туда попала. Наверное, доползла на четвереньках. Уткнувшись лицом в коленки, она стала ждать утра.