Читать книгу - "Награда для Иуды - Андрей Троицкий"

– Вот как? – Закиров под столом скинул тесноватые ботинки и с наслаждением пошевелил занемевшими пальцами. – Очень интересно.

– Ничего интересного, – прохрипел Елисеев и потянулся к графину с водой.

Несколько минут в кабинете стояли тишина, которую нарушали автомобильные гудки на улице. Закиров постукивал по бумагам кончиком ручки. Страховщик о чем-то думал минут десять. Наконец Елисеев открыл рот и заявил, что расскажет все, что знает, но для начала хочет обговорить некоторые условия и получить гарантии. Во-первых, он настаивает на отмене проверок финансовой деятельности страховой компании, изъятии печатей и штампов, допросах сотрудников, а также временном аресте банковских счетов. Если сейчас на него разом навалятся милиционеры и налоговики, бизнес, выстроенный им, скорее всего, уже не спасти. Во-вторых, Закиров должен пообещать, что Елисееву, помогающему следствию, в будущем не предъявят никаких обвинений по уголовным статьям.

Закиров решил, что страховщик провел пару бессонных ночей, обдумывая предстоящий разговор, линию поведения. Он наверняка принимал какие-то решения, снова думал, давал задний ход, что-то решал, колебался… И черт знает, чем кончились бы душевные метания страховщика. Но сейчас, это видно без лупы, Елисеев до поноса, до головокружения испугался капель запекшейся крови и бордовых разводов на полу. Он выглядел совсем паршиво, как подыхающий таракан. Того и гляди в обморок грохнется.

– Условия принимаются, – Закиров сурово свел брови, стараясь скрыть торжество. – Ваша свобода и финансовое благополучие в обмен на правду. Сегодня суббота. И вам, и мне торопиться некуда, поэтому давайте вспоминать все, как было, с самого начала. Но если вы снова начнете вола крутить, наши добрые отношения закончатся, еще не начавшись.

– Я не стану крутить никакого, как вы метко выражаетесь, вола, – ответил Елисеев. – Начну с середины. В марте нынешнего года в мой кабинет явился Василий Онуфриенко, вор рецидивист по кличке Кривой. И сделал предложение совершенно неожиданное, даже дикое. Он сказал, что на зоне под Иркутском содержится некий Виктор Барбер, получивший длительный срок за убийство милиционера и хранение оружия. Так вот, этот Барбер нагрел «Каменный мост» более чем на два миллиона долларов. Я еще подробно расскажу о Барбере и механизме его афер, но для начала вернемся к Онуфриенко. Так вот, Кривой сообщил, что деньги Барбер вернет их законным хозяевам, то есть «Каменному мосту», но при том условии, что мы вытащим его с зоны, то есть организуем побег…

– Подождите, – остановил Закиров, почувствовав странный зуд в ладонях. Так случалось, когда вдруг на пустом месте вырастало громкое уголовное дело, даже не дело, а настоящая бомба с часовым механизмом. – Если вы не против, показания запишем на диктофон. А потом оформим все на бумаге. Согласны? Договорились? Вот и прекрасно. Вы курите, не стесняйтесь, а я пока размотаю провода и запущу эту шарманку. Разговор, чувствую, у нас будет долгим. И содержательным.

* * *

Мальгин полчаса топтался возле распахнутых ворот гаражного кооператива, который некогда был построен для членов одного из столичных творческих союзов. Здесь держали свои машины певцы, композиторы, поэты песенники и даже два администратора «Москонцерта». С годами боксы не раз меняли своих владельцев, их сдавали в аренду, перепродавали, теперь о прежних хозяевах и навсегда ушедших годах напоминало лишь красивое название – «Соната».

В деревянной будке с двумя окнами скучал, страдая с похмелья, старик охранник, одетый с черный китель с блестящими пуговицами и фуражку пограничника с зеленым верхом. От нечего делать он разглядывал через мутное стекло незнакомого человека, закрывал глаза и погружался в дремоту. Мальгин, расстелил газету на бетонной балке, брошенной у дороги, и приготовился ждать хоть целую вечность. Но тут зазвонил мобильный телефон.

– Это я, Оля Антонова, – голос был совсем близким. – Слышите меня?

– Слышу.

Мальгин удивился, звонков от Антоновой он не ждал.

– Теперь вы мой должник, – веско заявила девушка.

– Хорошо, я куплю тебе мороженое. Или молочный коктейль.

– Так дешево вы не отделаетесь. Я помогла вам с портретом этого Барбера, рассказала все, что знала. А вы поможете мне найти моего брата.

На минуту Мальгин лишился дара речи.

– Какого еще брата?

– Только не надо этого, ля-ля, тополя. Я слышала ваш разговор с отцом в его кабинете, – ответила Оля. – Я хочу видеть моего брата, даже если он… Если он с головой не дружит. Он все равно мой брат. Вы сказали, что он жив. Вы знаете, где его искать?

– Подслушивать чужие разговоры – это, кажется, ваша семейная традиция. Ваш отец, по моим наблюдениям, тоже пытался слушать нашу беседу под дверью. Как ты подслушала разговор?

– Через переговорное устройство, которое стоит у отца на столе. У него в комнате полно техники, но он ничем не умеет пользоваться. Если мне интересно, я слушаю любые его беседы, не выходя из своей комнаты.

– С чем тебя и поздравляю.

– Вы не ответили на вопрос.

– Да, я твой должник, – вздохнул Мальгин. – Поэтому постараюсь разузнать, где искать твоего брата. Только отцу пока ни слова. И больше по этому телефону не звони, никто не поднимет трубку. В семь вечера я позвоню сам и скажу новый номер. Лады?

– Лады. Вы от кого-то скрываетесь?

– Это тебя не касается.

– Хорошо. Но учтите, если вы соврете, я такое вам устрою, такую клизму вставлю… Приеду в ваш «Каменный мост» и закачу скандал, после которого вам захочется купить веревку и удавиться.

– Я уже испугался.

– И еще… Я хочу, нет, я просто мечтаю, чтобы вы набили морду одному молодому человеку. Он оказался ничтожеством и негодяем, он меня так обидел, что… Мальгин не дослушал.

– А вот с этим ничего не получится. Со своим молодым человеком ты сама разберешься. Ведь ты умеешь за себя постоять. Счастливо, детка, до вечера, – Мальгин дал отбой и сунул трубку в карман.

Черный «Сааб» подъехал к воротам без четверти три, когда Мальгин уже начал подумывать, что встреча с Юрием Давыдовичем, человеком без определенных занятий, не состоится. Давыдович опустил стекло и махнул рукой, мол, залезай сюда. Мальгин сел на переднее сидение, хлопнул дверцей.

– Слушай, от моей жены оторваться труднее, чем от милиции, – сказал Давыдович. – Куда едешь? Зачем? С кем? До брака не знал, что она такая любознательная. Ну, я ответил, что вернусь и дам показания в письменном виде.

– Ты опять женился? Который раз?

– Не помню. Какая разница?

Этот грузный мужчина с высоким животом и блестящей лысиной давно разменял полтинник, но каждая новая жена почему-то оказывалась хоть на год, моложе прежней супруги. Давыдович часто повторял, что страдает пороком сердца и печеночной коликой, а любовь к прекрасному полу доведет его до большой беды, он умрет прямо на бабе.