Читать книгу - "Приют мертвых - Дэвид Ливайн"

Повернувшись к зеркальцу заднего обзора, Бэр увидел припухлость на переносице, покраснение да еще темные круги под глазами. На ощупь все было еще хуже. Последующие переломы не так страшны, как первый, а с того футбольного матча на первом курсе их было столько, что и не припомнить.

С расследованием дела Аурелио он так и не продвинулся, а теперь ему подкинули еще и новую проблему. Бэру крайне требовались информация и факты. Так бывало всегда: трудно определить, какой аспект дела самый важный. Ведь каждый требует к себе внимания и каждый по-своему значим. Дело даже не в том, чтобы охватить их все. Самая трудная часть работы — сложить фактики таким образом, чтобы получилась целостная картина. Чтобы этот процесс начался, необходимо внешнее воздействие — в форме настойчиво задаваемых вопросов и пожеланий. Причем оно должно проявиться в нужное время в нужном месте. Только тогда можно будет чего-то добиться от тех, кто знает о случившемся больше, чем говорит. Для этого Бэру требовалась ясность ума, но чтобы ее обрести, он должен был поговорить со Сьюзен, поскольку от нее в большой степени зависело его состояние. Бэр просмотрел достаточно кинофильмов, прочитал достаточно книг и прослушал достаточно песен в стиле кантри, чтобы осознать, что он повел себя с ней совсем не так, как надо, когда она сообщила ему то, о чем он и сам уже догадывался. В их отношениях что-то сломалось, и у Бэра возникло ощущение, будто ему в самую грудь проникли зубья ножовки. А может, причина тому Броди, который во время захвата так сильно надавил ему на грудину.

Стук в окно вывел его из задумчивости. Бэр повернулся и увидел мерцающий кончик сигареты и темные глаза криминального репортера Нейла Рэти.

— Привет, Нейл!

— Здравствуй, Фрэнк.

— Читал твою статью.

— Спасибо, — кивнул журналист.

— Что теперь раскапываешь? — вопрос был чистой проформой. Бэр не раз его задавал знакомым газетчикам, если встречал в баре. Рэти усмехнулся — он тоже часто слышал подобный вопрос. Журналист в последний раз затянулся и швырнул окурок через капот машины Бэра на проезжую часть.

— Дом с трупами. Причем не из бесхозных. Там проводили «гороховую» лотерею.

— В самом деле? — Бэр постарался, чтобы в его голосе прозвучало удивление. — Почему ты так думаешь?

— Во-первых, его не ободрали, — репортеру не потребовалось объяснять бывшему полицейскому, что в некоторых районах Индианаполиса стоит только оставить дом и он тут же превращается в подобие трупа посреди Сахары. Налетают городские стервятники, снимают раковины, ванны, радиаторы, краны, электровыключатели, лепнину, паркет. Сдирают даже проводку и утаскивают медные трубы, чтобы продать или использовать в другом месте. — И еще нашли другие улики.

— Причиндалы для игры?

Рэти кивнул.

— И в чем там дело? Криминальные разборки?

— Не знаю, — пожал плечами Нейл, у Бэра же создалось впечатление, что журналист точно знает ответ. — Подождем, увидим…

— Ну еще бы. — Бэр понимал, что между Помроем и репортером заключено некое соглашение: Рэти должен помалкивать, о чем ему известно. Оставалось только гадать, какая ему от этого выгода в будущем. Ему всучили нечто вроде долговой расписки. Когда-то Бэр и сам оказывался в подобных положениях.

— Подъехал за мисс Сьюзен? — спросил журналист тоном, заставившим Бэра задуматься над тем, насколько ему известна их ситуация: во всех деталях или в общих чертах? Но в любом случае он почувствовал себя словно на предметном стекле под микроскопом.

— Да.

— Уступаю дорогу. Только постарайся ее не напрягать.

— Сделаю все, что в моих силах.

Рэти постучал по крыше машины и неспешными размашистыми шагами направился к зданию «Стар».

Через двадцать минут оттуда появилась Сьюзен. Ее волосы поблескивали, но казалось, что она несла на своих плечах тяжелый груз. Девушка повернула налево и пошла в противоположную сторону от того места, где остановился Бэр. Он завел мотор и медленно покатил рядом.

— Пойдем поедим мороженого в «Риттерс».

Сьюзен подняла глаза, увидела его и остановилась.

— Поезжай, я пойду за тобой.

Они расположились за столиком на улице и занялись мороженым заварным кремом, а вокруг них сгущались вечерние сумерки. Мимо с успокаивающим гудением ехали машины.

— Я еще не обедала, — призналась Сьюзен.

— Это лучше, чем обед. — Бэр поддел ложечкой вафельный конус.

— Да. — Они впервые за последнее время улыбнулись друг другу.

— Хорошо выглядишь, — говоря это. Бэр нисколько не лукавил. Несмотря на легкую тень под глазами, казалось, что Сьюзен выкупалась в молоке — так светилась ее кожа.

— Спасибо, — ответила она, хотя обычно комплименты на нее не действовали. И продолжала есть мороженое — ложка скребла о край картонной вазочки. — Работаешь над делом Аурелио? — Сьюзен провела пальцем по его вздувшейся, побагровевшей переносице. Он только пожал плечами. — Ох, Фрэнк!

У Бэра создалось впечатление, что какая-то ее часть тянулась к нему, какая-то хотела, чтобы он был ближе к ней, а какая-то стремилась улетучиться подальше, где ей будет легко и свободно. Но она осталась. Сидела на скамье подле него и ела мороженое.

— Это пустяк, — наконец проговорил Бэр. — Расскажи, как дела у тебя. Как ты себя чувствуешь. На работе справляешься… в твоем состоянии?

— Да. Только немного устаю.

— Хочешь еще мороженого?

— Нет, меня и от этого мутит.

— Может быть, что-нибудь еще? Настоящую еду?

Сьюзен стала невыносима источаемая им забота. Она почувствовала себя довольно неловко.

— Это оттого, что оно такое сладкое. Забудь.

Ей хотелось, чтобы между ними все было как обычно и они могли бы просто сидеть и разговаривать. И она, помолчав, продолжила:

— Фрэнк, не пойми меня неправильно… но насколько хорошим он был тебе другом?

Бэр долго не отвечал, но, заглянув Сьюзен в глаза, понял, что она не хотела ни обидеть его, ни оскорбить Аурелио. Напротив, стремилась, чтобы перед ним открылся взгляд в будущее, что было для него очень важно. Бэр задумался над ее вопросом. Как на него ответить? Аурелио не был из числа его давнишних и самых близких друзей. Иначе все было бы намного проще. Они не учились в одном классе, не служили вместе в полиции. Ничего такого, что принято упоминать, когда говоришь о своих друзьях, — одни ощущения. За первым вопросом Сьюзен скрывались другие. Почему бы ему не бросить это дело? Свалить на кого-нибудь другого? Или вообще о нем забыть? Но что-то в смерти Аурелио его глубоко ранило. Погибший не являлся святым — он не спасал сирот. Обычный малый, он зарабатывал себе на жизнь так, как ему нравилось. Но в каком-то отношении был паломником в край силы и добра и миссионером своего искусства. А кто-то взял и отнял у него жизнь.