Читать книгу - "Ангел в эфире - Светлана Владимировна Успенская"

— Я рад, что мы с вами мыслим одинаково, ребята… Итак, первое правило нашей передачи: больше рекламы хорошей и разной. И второе: какой должна быть реклама, определяет руководство канала, а отнюдь не творческий коллектив. Третье правило: кто протащит свою «джинсу» в эфир, тот в две секунды распрощается с работой. И не только на нашем канале, предупреждаю… «Стаканкино» — это большая помойка, где все друг друга знают, и кто думает, что сможет безнаказанно путешествовать с канала на канал, тот глубоко ошибается. — Цыбалин говорил отрывисто и жестко, так что было ясно — несмотря на шутливый тон, он вовсе не шутит…

Главный удалился так же стремительно, как и появился. После его ухода атмосфера заметно разрядилась, сотрудники осмелились пошевелиться.

— Круто забирает! — прокомментировал сказанное голос позади Насти. Обернувшись, девушка увидела долговязого парня с длинными волосами, обсыпанными, как снежком, мелкой перхотью. Он сидел широко расставив ноги, обтянутые линялыми джинсами, а его зеленые, в наглую крапинку глаза насмешливо подмигнули красотке.

— Слушай, а я тебя знаю… — громко произнес парень, не смущаясь множеством любопытных ушей. — Ты участвовала в конкурсе… Ну и бодяга, скажи? Как они тебя засудили, а? Педерасты! Кстати, когда эта лабуда закончится, пошли в буфет обедать… Лады, сестренка?

Купившись на ласковое обращение «сестренка», Настя с улыбкой кивнула коллеге.

Вперед вышел суровый Гагузян, после ухода начальства мгновенно избавившийся от нежного выражения своей физиономии.

— Наша передача — утренняя, — начал он с расхристанным кавказским акцентом. — А утром что человеку нужно?

— Реклама! — нагло выкрикнул долговязый из-за Настиной спины.

Гагузян смешливо перекосил рот в знак того, что оценил удачную шутку.

— Утром зрителям нужно хорошее настроение! Никаких плохих новостей, сплошной позитив… Ведущий должен излучать оптимизм, корреспонденты должны излучать оптимизм, интервьюируемые должны излучать оптимизм. А чтобы все они излучали оптимизм, технический персонал тоже, кстати, должен его излучать. Кто с этим не согласен, тот будет уволен в три аккорда… Вопросы есть?

— Есть! — смело выкрикнул Ваня-ведущий, явно вообразивший себя первой скрипкой в «побудочном» оркестре. — В нашей стране порой случаются разного рода неприятности… Нам что, молчать о них?

— Хороший вопрос… — кивнул Гагузян. — Но и плохой тоже, кстати! Потому что ответ на него ты, Проценко, должен найти самостоятельно. Ну, я тебя слушаю… Если дашь неверный ответ, будешь уволен сию же секунду, так что не торопись, родной, подумай… Я жду!

Всем своим абрекски-хищным видом Гагузян показывал: шутки побоку. В комнате повисла удушливая и тягучая, как патока, тишина. Стало слышно, как неумолимо тикают чьи-то наручные часы.

Ваня, стиснув зубы, мертвенно поснежел лицом.

— Э-э-э… — замялся он, не зная, какого ответа от него ждут.

— Ведущий должен мгновенно реагировать на заданные вопросы. Особенно на каверзные! Особенно — телеведущий! Журналистская сметка, вот как это называется, — произнес Гагузян, уже набирая в грудь воздуха, чтобы гаркнуть бесповоротное и окончательное «Вон!».

— Я… я так полагаю, я считаю… — засипел Ваня, суетясь голосом и глазами. — С одной стороны… хотелось бы не сообщать плохие новости… с другой стороны, не сообщать их нельзя, поэтому… поэтому… поэтому их нужно сообщать! Но мягко, оптимистично, с доброй ул ыбкой…

Он прикрыл глаза, как куренок под ножом мясника, уже приставившего острое лезвие к нежной шейке. Главный «побудочник» расплылся в кривой, как турецкий ятаган, ухмылке.

— Да, верно… — кивнул он.

Проценко расслабленно опал на стуле, — гроза, метавшая в него почти физические молнии, прошла стороной.

— Значит, так..: — продолжал Гагузян. — О неприятных новостях сообщаем мягко, как будто вытираем попку младенцу. Кровуху не кажем, трупы прячем, мат микшируем… Каждую секунду помним, что нас смотрит вся семья, в том числе дети. Никакой порнухи, максимум — легкая эротика. Что касается «джинсы»…

Он обвел гранитным взглядом затаивших дыхание сотрудников.

— Как сказал уважаемый Игорь Ильич, никакой «джинсы», никогда, ни при каких обстоятельствах!

— Что касается «джинсы» — все ясно… А как насчет гонораров? — смело выкрикнул тот же дерзкий долговязый за Настиным плечом, очевидно ничего не боявшийся, никаких таких гроз и молний.

— Гонорар определяется личным вкладом каждого в рейтинг передачи. Нет рейтинга — нет гонорара… Подробнее об этом скажет Ольга Дмитриевна Макухина, которая заведует нашими финансами.

Великая по своей обширности грудь поднялась в воздух.

— Ребята, — проникновенно начала Макухина. — Все будет хорошо, ребята… Мы — один творческий коллектив, у нас одна цель: мы должны сделать лучшую утреннюю программу! И мы сделаем ее!

— Хайль «Побудка»! — Долговязый за спиной Насти не унимался.

— Будет хорошая передача — будет много рекламы, будут и гонорары… Я знаю, что все вы творческие личности. У вас амбиции, у вас собственная точка зрения, но не может быть иной точки зрения на деньги, кроме одной: чем больше денег, тем лучше. Я права?

Легкий гул подтвердил истинность ее слов.

— Поэтому я желаю отличной работы вам, ребята! А я, в свою очередь, постараюсь, чтобы вы финансово не скучали. Талантам надо помогать, бездарности пробьются сами… Мы вас здесь собрали именно потому, что вы — таланты!

Настя с надеждой приподняла голову, услышав теплые и человеческие слова в стенах, показавшихся ей бесприютно враждебными.

— А что касается «джинсы»… — построжела Макухи-на. — Если к вам вдруг начнут подкатывать с предложениями, ведите клиента ко мне — и я вас, ребята, не обижу… Все мы люди, все мы человеки…

Большая грудь опала, в воздухе зареяли слабые, как будто посмертные, с того света улыбки; кто-то отважился на смешок, кто-то решился вздохнуть.

Но Гагузяну не понравилась благодушная расслабленность аудитории.

— Может быть, вы все и творческие личности, как утверждает наша милейшая Ольга Дмитриевна, да только, господа, мне на это наложить с прибором… Вы — подручный материал, который нужен только для того, чтобы лучше продавать рекламу. Кто лучше продает рекламу, тот — супер! А свои творческие амбиции можете засунуть в одно место… Считайте, что вы горбатитесь на заводе по производству продукта, который называется «Побудка», а кто ‘считает, что пришел сюда творить или, к примеру, завоевывать звание лучшего журналиста, того милости просим на выход… Кто хочет найти здесь трибуну для пропаганды светлого, доброго, вечного, тот пусть немедленно сваливает. Кто думает, что к его мнению здесь станут прислушиваться, — аналогично… Наша цель — конечный высококлассный продукт! Он называется «Побудка», и ничего, кроме производства продукта, вы здесь не найдете. Точка.

Помолчав секундно, он вновь придал своему рту свирепую янычарскую форму.

— Поздравляю, ребята, с началом работы… Через неделю «Побудка» должна выйти в эфир. Уже запущены анонсы в СМИ… — А потом добавил почти тепло: — Поздравляю, ребята, вы попали