Читать книгу - "Ликвидатор паханов - Владимир Колычев"

Толкунов недоволен, он не прочь прибрать к рукам и второй банк. Впрочем, свое недовольство он искусно скрывает.

Еще некоторое время Рябин, Толкунов и Капитонов обсуждали детали предстоящей акции. Ладно, детали так детали, главное, что участь стригуновской группировки была предрешена.

* * *

– Напряг здесь всю ночь торчать, – пробурчал Пантелей, здоровенный детина с пудовыми кулаками.

– Холодно, в натуре, – поднимая ворот дубленки, кивнул Логопед, его напарник.

Волочайский рынок начал действовать недавно, и месяца еще не прошло. С первого же дня его подвела под свою «крышу» волочайская братва. Днем торговля шла и на территории самого рынка, и вокруг него. На ночь жизнь внутреннего двора замирала, но ларьки внешних торговых рядов не закрывались. Оживленная в любое время суток трасса, множество высотных домов поблизости – все это люди, покупатели. Ночью они в основном брали водку, сигареты, презервативы. И брали неплохо. До двух-трех часов ночи к ларькам постоянно кто-то подходил, подъезжал, отваливал бабки за товар и удалялся. Но это если в идеале. А вообще на огонек к торгашам могла заглянуть и всякая залетная шваль. Сунут ларечнику ствол под нос, всю выручку заберут, и в отвал. Непорядок! Или «бакланы» какие-нибудь нагрянут покуражиться беспонтово. За это тоже надо ответ спрашивать. Потому и приходится Пантелею и Логопеду, «контролерам» волочайской команды, торчать на рынке с ночи до самого утра.

Пантелей бывалый «бык». Успел поучаствовать в одной крупной разборке. У него и ствол под дубленкой в оперкобуре. Логопед в команде недавно. Это его первое «дежурство», но и у него ствол. Положение серьезное. Стригуновская братва на волочайский рынок глаз положила. Команда мощная, волочайские против них ничто. Стилет это хорошо понимает. Пацаны у него в команде отчаянные. У каждого ствол. Территория у волочайских небольшая. Рынок – главное их достояние. Но, глядишь, придется уступить – уж больно противник силен. Пантелей и Логопед надеялись, что со стороны стригуновских наездов сегодня ночью не будет.

– Да ты че, думаешь, мы всю ночь на морозе проторчим? – покровительственно хлопнул Пантелей Логопеда по плечу.

– А че, нет?

– Ты тут походи, а я к Хачику загляну. Девок его пощупаю.

– На халяву?

– А то! Мы тут центровые, что хочешь, то и бери.

Отвязной походкой Пантелей направился к Хачику, местному сутенеру. Этот прохиндей кавказской национальности держал сразу два ларька. Один для торговли, другой якобы подсобка. Там и в самом деле подсобляли оголодавшим мужикам. Топчан стоял, застеленный одеялом, мощный калорифер для тепла, дешевая тайваньская магнитола и вешалка для одежды. В качестве живой мебели – две девчонки, работающие передками и задками попеременно. Пантелей сюда обычно раза три за смену заглядывал. Когда одного минета хватало, когда полноценное траханье подавай. А главное, тепло здесь. И хитрозадый хозяин всегда водочки поднесет.

– Заходы, дарагой! – крикнул ему еще издали Хачик и замахал рукой.

Пантелей прошелся по нему скучающим водянистым взглядом и, не подав руки, вошел в секс-ларь. Тут же возле него закрутилась Танька, худощавая брюнетка с прыщавым лицом и рабочим ртом. С ней он начинал всегда с одного и того же, но на этот раз ее не хотел.

– Отвали, – он грубо убрал ее руку со своей ширинки.

Уже, блин, полезла.

Танька молча откатилась от него, куда-то исчезла. Она даже не стала выяснять причину, по которой ее прогнали. Знает: одно лишнее слово, и по зубам можно схлопотать. Она тварь, бессловесная тварь, ее дело молча за щеку брать.

– Что-то не так, дарагой? – послышался за спиной голос Армяна.

– Ляльку хочу, – зевнул Пантелей.

Лялька – кобыла не хилая. Невысокая она, фигура голимая – ноги короткие, как у японки, задница висит низко. Зато с мордашкой у нее все о'кей. Глянешь ей в глаза – вымпел в штанах сам поднимается.

– Лялка! – заорал Хачик.

Никто не отозвался.

– Сука! Сейчас...

Хозяин притона подошел к соседнему ларьку, постучал в дверь. Дверь открылась, и на пороге нарисовалась какая-то девка в заячьем полушубке. Вот это коза! Лицо как на заказ отлили, волосы – так и хочется на руку намотать. Ляльке до нее как до Киева раком.

– Кто такая? – с хозяйским видом спросил ее Пантелей.

Он и сам должен был знать – не для мебели к рынку приставлен. Но эту ларечницу он видел впервые. Наверное, новая.

– Торгую здесь, – едва удостоив его взглядом, ответила ларечница.

– Лялка гыде? – встрял Хачик.

– Спит. Совсем загоняли девчонку, – в голосе у новенькой звучало недовольство.

– Это не твое дело! – набычился Пантелей.

Ему не нравился независимый вид этой красотки. Надо ее обломать.

– Здесь я!

Обойдя ларечницу, из железной будки выскочила Лялька. Глаза заспанные, но в них уже дежурный похотливый огонек.

– Заходы! – Армянин взял ее за шкирку и впихнул в секс-ларь.

Дверь в соседний ларь закрылась. Девка в заячьем полушубке исчезла.

– Ты это... перетри с сучкой этой, – тихо сказал Хачику Пантелей. – Может, она за бабки на тебя пахать захочет? А че, я бы ее во все щели без проблем.

– Пагавару, пагавару, – залебезил Хачик, глядя на закрытую дверь.

Никуда от него эта сучка не денется. Не мытьем, так катаньем он на нее залезет. А пока с Лялькой побалуемся. Только что-то и на нее уж не больно-то стоит.

* * *

– Козел! – возмущалась Ляля, заходя к Ольге в ларек. – Зачем он так?

В глазах у нее стояли слезы. Обида.

– Что случилось? – спросила Ольга.

– За волосы, гад, таскал. Больно.

Ольга знала, о ком речь. О том двухметровом уроде, перед которым так заискивал хозяин Ляли и Танюхи.

– А кто он такой?

– Ты разве не знаешь? – Ляля с удивлением посмотрела на нее. – Это ж Пантелей. Он из волочайской команды. Они контролируют этот рынок.

– Бандит?

– А то кто! Только они не любят, когда их так называют.

Как ни называй этих уродов, бандиты есть бандиты. Ольга ненавидела бандитов, у нее на это свои причины.

Сегодня ее второе дежурство в ларьке. Прошлый раз все прошло спокойно. Торговала себе потихонечку, процент от выручки под утро сборщикам дани отдала. С Лялей и Танюшкой познакомилась. По соседству эти бедняжки работали. Только не водкой и сигаретами торговали, а своими телами. Проститутки. На армянина одного работают, за гроши. Десять долларов за случку. Пока одна работает, вторая у нее сидит, греется, кофе горячий пьет. Жалко их, язык не поворачивается прогнать от себя.