Читать книгу - "Провокатор - Вячеслав Белоусов"

XVI

Как ни настаивал, ни убеждал Золотнитский старшего следователя в нелепости его затеи, Жогин стоял на своём — он должен первым начать операцию и сам отправиться на кладбище к похитителю мешков. Вполне возможно, что этот Никодимыч не какой-то мелкий воришка и пьяница, а одна из центральных фигур в банде или правая рука кровожадной убийцы, арестованной ведьмы Нинель. Если предположить, что сторож, тот седой старичок, уже сообщил Никодимычу про предстоящий визит следователя, то его будут ждать. И если не разбежались после ареста Нинель, то станут готовиться. А значит, вся банда там, на кладбище, и соберётся. Тут они её и накроют. Если вместо Жогина отправится кто другой — спугнёт.

— Ну это, если уже не разбежались… — разводил руки Золотнитский.

— А если разбежались, то там и делать нечего, — хмурился Жогин. — И Никодимыча никакого не увидим. По всей России-матушке шукать придётся всю эту мразь.

Расчёты старшего следователя, как ни крути, были убедительны и логичны, но Золотнитский думал о своём, о чём до поры до времени помалкивал. И другое его бесило: когда это было, чтобы оперативники сидели сложа руки?.. Грели, так сказать, задницы на табуретах, а следователь прокуратуры занимался их делом и лез в пекло! Небылицы! Скажи кому, засмеют!

— Наша это работа, Александр Григорьевич, — твердил примостившийся тут же старший опер Сизов. — В кои веки прокуратура этим занималась? Застыдят нас товарищи.

— Вот, слушай сыщика, если я тебе не указ! — Золотнитский выходил из себя, начинал нервничать.

— Я руководитель следственной бригады. Мне и решать! — твёрдо стоял на своём Жогин. — Меня они уже ждут. А другой пойдёт — распугает.

— Ну что с ним делать? — отчаивался прокурор. — Время только теряем.

— Не хотите, чтобы я, пусть Казимир Фёдорович пойдёт на кладбище, — Сизов толкнул переживавшего рядом участкового.

— Кого? Гордуса?.. — аж подскочил на стуле Жогин.

Участкового тоже подбросило на ноги вместе с ним.

— Его, как и тебя, что переодевай, что маскируй, вся шпана знает, а жульё за версту зрит! — Жогин едва стерпел, чтобы не выругаться.

— И про вас знают, — упорствовал Сизов. — Вы же представлялись следователем из области тому старичку в «резалке».

— Я для них начальник большой. А значит, лопух. Они на меня как раз и клюнут.

— Как это?

— Известно всем, зачем вы являетесь к этой братве. Вот они и вдарят врассыпную. А от меня им информацию интересную раздобыть можно. Им жутко важно что-нибудь узнать о Нинель. Они же слышали уже про арест?

— Конечно, знают. У них радио почище нашего телефона.

— Вот. Я им вдвойне ценен. Попади я им в руки, если банда настоящая, им ничего другого не надо. Они же на меня и ведьму свою обменять смогут.

— Ты уже и это просчитал! В заложники к бандитам собрался, — Золотнитский перебил следователя, замахал руками. — Нет. Я не согласен категорически!

— Что?

— Я на себя такую ответственность не возьму.

— А при чём здесь вы?

— Я Аргазцеву позвоню. Пусть он решает.

— Стоп, — положил руку на телефон Жогин. — Звонить никому не следует. Операция началась.

— Погодим, — тоже зорко смерил его взглядом Золотнитский. — Из кабинета никто не вышел. А прокурору области полезно знать, что у нас происходит.

— Прокурор области наделил меня полномочиями решать все вопросы по этому делу, — голос Жогина зазвенел металлом. — Убийцу взяли — хорошо, но нельзя всю банду упустить.

— О таких вариантах никто и не думал, — Золотнитский посерел лицом. — Кто знал, что так обернётся?

— Ничего особенного. На войне и не такое бывало!

— Извини, — перебил Жогина прокурор и глянул ему в глаза. — Можно тебя на минутку?

— Куда? — не понял тот, оглядывая кабинет.

— Ребятки, вы бы покурили чуть-чуть, — кивнул присутствующим Золотнитский. — Нам с Александром Григорьевичем обсудить кое-что требуется.

Все вышли.

— Слушай, Жогин, только откровенно, — начал прокурор, с хитринкой изучая старшего следователя. — Ты Градуса не ревнуешь случаем к славе?

— Участкового? — удивился тот.

— Не завидуешь?

— Это чего же?

— Ну… убийство раскрыл?.. Опередил, так сказать, тебя…

— Вот чёрт! Да что вы, Александр Акимович? Одно же дело… Да я!..

— Не заело, значит?

— Глупости.

— Тогда чего же лезешь под пули? Они ж, если наши предположения насчёт банды верны, вооружены, как черти. Ведьму, заводилу их, мы взяли… Им теперь терять нечего. Они ж тебя растерзают.

— Зубы обкрошатся.

— Пушку возьмёшь и хватит?

— Подоспеете, если что, — улыбнулся Жогин. — Вы-то рядом. Один Савельич чего стоит. От его физиономии вся шпана разбежится.

— Лихой ты казак, смотрю…

— Как вы угадали, Александр Акимович? В кавалерии служил.

— Тебя ничем не пронять.

— Мать таким уродила, — засмеялся Жогин.

Посмотрел на него внимательно прокурор, покачал головой, поджал губы:

— Извини меня, Александр Григорьевич, но я всё же позвоню Аргазцеву. Одно дело я, а ему знать велено всё, — и Золотнитский накрутил диск телефонного аппарата.

На этот раз Жогин ему не мешал. С третьего набора, несмотря на вечерний уже нерабочий час, прокурор области поднял трубку, выходку старшего следователя он воспринял спокойно, никак не отреагировал, только долго молчал, Золотнитский даже обрадовался — на его стороне прокурор области, надо беречь кадры, не дело в герои играться.

— Ну что же…

Голос Аргазцева слышал и Жогин, Золотнитский специально трубку отстранил слегка, чтобы и тому слышно было.

— …Он боевой офицер, — ясно и чётко звучал голос в трубке.

— Когда это было? — крикнул в ответ Золотнитский. — На войне!

— Вы мне это бросьте! Офицер он всегда офицер. Старший следователь к тому же. Пусть принимает решение.

И Аргазцев повесил трубку.

Вот и весь разговор.

XVII

Застучали камни по крышке гроба. Загремели, загрохотали, обрушиваясь вниз, комья земли и булыжники. Никодимыч, не разбираясь, спьяну и торопясь, валил вниз всё, что ни попадя. Спешил, хотя и темень кругом, а трясло его и от страха, и от возбуждения; впервые приходилось живого закапывать. Не застал бы кто! Не приметил!

Жогин очнулся. Пришёл в себя от шума и боли в голове. Ужаснулся тьме. Эта тьма была особой, дохнувшей леденящим душу холодом, зияющей бездной. От неё веяло одним — смертью. Кромешная тьма и тяжело дышать… не хватало воздуха.