Читать книгу - "Путешествие внутрь страха - Эрик Эмблер"

Грэхем перевел взгляд с поднятого пистолета на лицо человека, который его держал: длинная верхняя губа, бледно-голубые глаза, дряблая желтоватая кожа.

— Не понимаю, — сказал Грэхем и протянул руку за пистолетом. — Как?.. — Он осекся. Пистолет указывал на него; палец Халлера лежал на спусковом крючке.

Халлер отрицательно покачал головой:

— Нет, мистер Грэхем. Это я, пожалуй, оставлю у себя. Я пришел немного с вами поговорить. Что, если вы сядете вот сюда на кровать и развернетесь, чтобы мы смотрели друг другу в лицо?

Грэхем изо всех сил постарался скрыть овладевшую им смертельную тошноту. Ему казалось, что он теряет рассудок. Среди потопа вопросов, заливавших ум, высился всего один островок сухой земли: полковник Хаки проверил документы у всех, кто сел на пароход в Стамбуле; никто из них не представлял угрозы, все заказали билеты не позже чем за три дня до отплытия. И Грэхем отчаянно цеплялся за этот островок.

— Не понимаю, — повторил он.

— Конечно, нет. Но если вы присядете, я все объясню.

— Я постою.

— Ах да, моральная поддержка, получаемая от физического неудобства. Стойте, пожалуйста, если вам так больше нравится. — Говорил он твердо и высокомерно; это был новый Халлер, помоложе. Рассмотрев пистолет так, словно видел его впервые, старик задумчиво продолжал: — Знаете, мистер Грэхем, неудача в Стамбуле сильно расстроила беднягу Мавродопулоса. Он, как вы, наверно, заметили, не очень сообразителен — и, как все неумные люди, винит в своих ошибках других. Жалуется, что вы шевельнулись. — Халлер терпеливо пожал плечами. — Естественно, вы шевельнулись. Едва ли стоило ждать, что вы замрете, пока он будет целиться повторно. Я так ему и сказал. Но он продолжал на вас злиться, поэтому, когда мы сели на корабль, я настоял, чтобы оружие хранилось у меня. Он молод, а головы у этих румын горячие. Я не хотел, чтобы чего-нибудь случилось раньше времени.

— Интересно, — проронил Грэхем, — фамилия ваша, случайно, не Мёллер?

— Боже правый! — Немец вскинул брови. — Я и не подозревал, что вы столь хорошо информированы. Полковник Хаки, видно, был в словоохотливом настроении. А он знал, что я в Стамбуле?

Грэхем побагровел.

— Вряд ли.

Мёллер усмехнулся:

— Так я и думал. Хаки умен, я глубоко его уважаю. Но он тоже человек, ему тоже свойственно ошибаться. Да, после того фиаско в Галлиполи я счел нужным лично присмотреть за делом. И тут, после всех приготовлений, вы имели неосторожность шевельнуться и испортили Мавродопулосу выстрел. Но я на вас зла не держу. Хотя тогда я, безусловно, рассердился. Мавродопулос…

— «Банат» произносить легче.

— Благодарю. Так вот, промах Баната потребовал от меня больше работы. Однако теперь моя досада улеглась. Мне понравилось наше плавание, понравилось разыгрывать из себя археолога. Сперва я немного волновался, но когда увидел, что мне отлично удается заговорить вас до скуки, понял, что справляюсь прекрасно. — Он показал Грэхему книгу, которую читал: — Если вам нужен конспект моих небольших речей — вот, рекомендую: «Шумерский пантеон», автор — Фриц Халлер. Биографические сведения есть на титульном листе: десять лет при Немецком институте в Афинах, потом Оксфорд; ученые степени — все указано. Он, по-видимому, горячий последователь Шпенглера. Часто цитирует мэтра. Особенно пригодились ностальгическое предисловие и некоторые более длинные примечания. Фрагмент насчет вечных истин вы найдете на странице триста сорок один. Я, разумеется, кое-что излагал своими словами, менял в соответствии с личными вкусами. Мне хотелось создать образ милого и занудного эрудита. Думаю, вы согласитесь, что я преуспел.

— Так Халлер существует?

Мёллер поджал губы.

— О да. Жаль было причинять неудобства ему и его жене, но ничего другого не оставалось. Когда я узнал, что вы отплываете на пароходе, я счел полезным отправиться с вами. Само собой, я не мог оплатить рейс в последнюю минуту, не привлекая внимания полковника Хаки. Поэтому я обзавелся билетами и паспортом профессора Халлера. Он и его жена не обрадовались, но они добропорядочные немцы, и когда им объяснили, что интересы страны превыше их личного комфорта, они не стали возражать. Через несколько дней им вернут паспорта с заново вклеенными их собственными фотографиями. Единственное постыдное недоразумение — армянская леди, играющая роль фрау Халлер. Она почти не знает немецкого и глупа как пробка. Пришлось держать ее в стороне. Времени не хватало, никого более подходящего я не нашел. Человек, подыскавший для меня эту даму, вынужден был долго убеждать старуху, что ее повезут не в итальянский бордель. Женское самомнение иногда просто поразительно. — Мёллер достал портсигар. — Надеюсь, вы не возражаете, что я делюсь с вами такими подробностями. Я считаю, что атмосфера откровенности — непременное условие для всякой деловой беседы.

— Деловой?

— Именно. Теперь, прошу вас, сядьте и возьмите сигарету. Вам не помешает. — Он протянул портсигар. — А то вы сегодня какой-то нервный.

— Выкладывайте, что хотели сказать, и проваливайте!

Мёллер издал смешок.

— В самом деле, нервы у вас не в порядке! — Он внезапно посерьезнел. — Боюсь, виноват я. Видите ли, мистер Грэхем, я мог бы поговорить с вами и раньше, но желал сперва удостовериться, что вы окажетесь в подходящем настрое и будете готовы слушать.