Читать книгу - "Вобла в эстази, или Спецрейс для сумасшедшей Ники - Лариса Бесчастная"

Долго ждать сюрприза мне не пришлось. Минут пять не больше. Я даже не пыталась угадать, что за бомбу припас для меня Самбэк, но в том, что мне сделают больно, не сомневалась. Мафиози коротали эту паузу над шифровкой и тихонько бубнили о своём, а Бригадир зачем-то поднялся и встал у стены, облокотившись на неё и скрестив руки. Лицо его было хмурым, а глаза внимательно наблюдали за всем сразу, изредка задерживаясь на мне. А я равнодушно цедила сок, потому что вся пересохла от обильного выделения жидкости в виде пота: аспирин делал свою работу.

Дверь распахнулась и показался Адвокат об руку с каким-то тощим седым стариком в затёртых джинсах и в свитере ручной вязки. Из-за его плеча осторожно выглядывал Док и я успела подумать, что, по-видимому, Самбэк позаботился, чтобы было кому меня откачивать от потрясения после получения его сюрприза.

Вошедшие сделали несколько шагов вперёд и остановились. И все уставились на меня. Я, недоумевая, поискала глазами сюрприз, и остановила взгляд на новеньком.

Старик, как старик… Измождённый, пышная седая грива, как у композитора или художника, небритый подбородок и впалые щёки, седая поросль которых напоминала иней… И глаза… Внимательные, слезящиеся и синие, как у…

Меня охватил нестерпимый жар, я вдохнула поглубже и стала медленно подниматься, не спуская глаз со старика, а тот подался вперёд и тонкие губы его шевельнулись:

— Вероничка…

Боже! Это немыслимо!.. Мой стул с грохотом опрокидывается на пол и я воплю, как на пожаре:

— Па-па-а!!!

И в один прыжок я оказываюсь рядом с группой, с непонятно откуда взявшейся во мне силой гладиатора откидываю к стене Адвоката и падаю на грудь старика…

Это действительно был мой отец. Человек, который подарил мне жизнь. И который её разрушил. Мой папа. Папочка… Восемнадцать лет моей жизни он был единственным любимым мужчиной. Он был защитником, другом, кумиром, царём и Богом… И предателем! Злым гением наших с мамой судеб…

Несколько секунд мы читали всё это в глазах друг друга, невесомо касаясь пальцами щёк, волос и рук, — и молчали. Тишина стояла такая тяжёлая, что сдавливало грудь. И наконец, отец выдохнул:

— Доченька!.. Принцесса моя… Я натворил столько ошибок!.. Прости…

Этого сделать я не могла, но ко мне вернулся дар речи:

— Папа… Папочка… Почему ты такой старый? Что они с тобой сотворили? — я поглубже заглянула в его глаза и ужаснулась: — Ты делаешь им наркотики? Ты наркоман?!

— Нет, я не наркоман, — поспешно отказался отец, — им нужны мои мозги… Ясные и способные работать. И потому я под постоянным контролем. День и ночь…

Мы говорили тихо, но эхо доносило до врагов каждое слово… Слова звенели и падали… Нет, это в ушах дробилось и бухало эхо… Как в бане…

Я вцепилась в плечи отца и задохнулась:

— Ненавижу их!!! Всех до единого… Папа, ты только не сдавайся! Я тебя спасу, я обязательно что-нибудь придумаю…

Он благодарно поцеловал меня в лоб и встревожился:

— Какая ты горячая, Никуша! У тебя жар?!

— Да, папа, у меня жар. Жар и чад. И ад. С самого воскресенья.

Отец осторожно прижал меня к груди:

— Бедная моя девочка! Тебе нужна моя поддержка, а я ничего не могу… — он прервался на полуслове и горячо прошептал: — А Таня?! Таня тоже в беде?!

Я опустила руки и отстранилась:

— Мама умерла. За два дня до своего сорокалетия. Она не прожила без тебя и года. Не смогла. Она слишком любила тебя, папа… — отец застонал и судорожно ухватился за мою руку, но я вдруг вспомнила все свои обиды и завелась: — А ты?! Ты счастлив был в своём Харькове, пока мы с мамой горе мыкали? И где же сейчас твоя молоденькая шлюшка, папочка? Почему не с тобой?

— Мы расстались через год. Я вернулся, искал вас… — жутко волнуясь, стал оправдываться отец, — но вы как сквозь землю провалились…

— Мы переехали в Москву… Срочно. Потому что мама не могла жить в городе, где была счастлива и где ты предал её… — я подняла глаза на отца: какой он жалкий! Весь из себя виноватый… Плечи опущены… И плачет… Да что же он такой безвольный?! И во мне стал закипать гнев: — Что же ты теперь-то плачешь?! Я не плачу, а ты… Где ты был, когда мама умирала?! Она так мучилась!.. Где ты был, когда я мыла вонючие подъезды, когда корчилась за швейной машинкой?! А мне ведь нельзя было… А потом сдавала квартиру, а сама скиталась по чужим углам… Где ты был, когда был мне так нужен?! Поздно плакать, папочка! Ты уже сделал всё, что мог! Ты погубил маму, ты сломал и мою жизнь! Ты убил нашу любовь…

Гнев мой схлынул, но, по-видимому ещё больше поднялась температура и я, как в бреду, подошла к столу:

— Это и есть ваш сюрприз, Самбэк? Ну что вам сказать… Сюрприз удался. Я потрясена. Теперь вы понимаете в кого я такая? В отца! Оказывается наркотики мне на роду были прописаны. Как говорится, генетически закодированы. Я их не искала — они сами ко мне прилипли. А всё из-за папочки! Видать у него дурная кровь. В ней распутство и наркотики…

Самбэк молчал и я обратилась к Марксу. И обиделась:

— А вы не верили, что это Божий промысел… Конечно, это Бог устроил так, чтобы я встретилась с отцом и всё ему сказала! Видите? Вот этот старик — мой папочка! Мужчина, моя единственная опора… — никто не вступал со мной в диалог и я запылала ещё жарче: — Это враньё, что женщина сотворена из ребра мужчины! Полное враньё! Всё как раз наоборот! Это мужики пошли от женщины. Раньше люди умнее были и миром правили женщины. И всё было хорошо. А потом мы расслабились и отдали вам власть… И во что вы превратили мир? В помойку! В полное дерьмо!

— Хватит!!! — очнулся, наконец, Самбэк. — Шоу закончено! Адвокат, уведи химика!

Я ахнула и бросилась к отцу:

— Нет! Стойте! Я ещё не всё сказала!

Адвокат схватил обмякшего отца за плечо и резко повернул к двери. Я запрыгнула на него сзади, но Док успел обхватить меня за талию. Отец обернулся и крикнул:

— Прости меня, Вероника! Прости за всё!

Они скрылись, а я поволокла Дока к дверям и принялась молотить их кулаками:

— Папа! Папочка!!! Я простила тебя!! Давно простила! Я люблю тебя, папа! Люблю, чтобы ты не натворил!

Мой ор стоял в ушах, а в висках звенели тысячи молоточков. Я попыталась освободиться от тисков Дока и встать на ноги, но те вдруг стали как ватные и я чуть не упала. Бригадир подхватил меня на руки и с досадой выплеснул: