Читать книгу - "Тайна голландских изразцов - Дарья Дезомбре"

Андрей замялся. Про прерафаэлитов ему было правда не очень интересно: он, честно говоря, и не знал, кто они такие.

Он попытался поспрашивать «ближе к делу»:

– Скажите, не появлялся ли в последний год ваш бывший муж где-нибудь поблизости от вас или детей?

Сидюхина, казалось, совсем не удивилась вопросу:

– Нет, мы уже полгода как вместе не живем. Он переехал обратно в Первоуральск, там у него все родные.

И, заметив удивленное лицо Андрея, нахмурилась:

– Вы же про второго супруга спрашиваете? Я снова замуж вышла. Два года назад.

– Поздравляю, – невпопад сказал Андрей.

– Не с чем, – усмехнулась Сидюхина. – Не срослось у нас. У первого подозревала любовницу, а он оказался убийцей. А тут второй стал поздно ночами возвращаться – ну, думаю, помогу следствию, изобличу очередного маньяка, раз они на меня такие падкие…

– И что оказалось? – поднял бровь Андрей.

Сидюхина повела плечами:

– Да банально все оказалось, слава богу, без пожарищ и трупов. Блондинка, вполне себе живая, лет двадцати пяти. И я решила – завязываю с этим делом. Это я о супружестве и семейной жизни. Есть во мне теперь благодаря Славику некая деформация: спокойно жить уже, наверное, ни с кем не смогу.

И, вновь переведя взгляд на серый экран, она поежилась:

– Знаете, что самое страшное? Обыденность нашей с ним жизни. Не особенно счастливой, но и неплохой, без выяснений отношений, ровной. Общие дети, общая постель, общие семейные ужины. Спокойная близость – когда знаешь уже все родинки на теле, и он тебя раздражает, конечно, но в меру. А потом… – Она склонила голову на плечо, и Андрей понял, что она видела в плоском телеэкране – свое собственное отражение. Себя саму, как Алису в Зазеркалье. Серую Алису в бесцветном, мертвом Зазеркалье. А Сидюхина продолжила: – Потом вдруг понимаешь, что жила все это время с монстром, который не просто убивал, а наслаждался зрелищем чужой смерти. В свободное от семейной жизни и аудита время. От этого можно сойти с ума, и я точно сошла бы, если бы не девочки. Банальность зла… – Она покачала головой и добавила тихо и четко: – Слава богу, что он умер! И не является теперь мне даже в кошмарах.

Андрей кивнул: не подставляя себя под еще хрупкую версию возможного воскрешения, он получил всю информацию. Но на всякий случай спросил:

– А с друзьями его вы еще общаетесь? Может быть, с родителями?

Кира пожала плечами:

– Друзья у нас были «семейные», скорее, мужья моих подруг, чем лично его. Родители, к счастью для них, умерли уже: мать лет пятнадцать назад, от рака. А отец – сравнительно недавно, но до того, как все вышло наружу. Надо бы сдать их квартиру – она девочкам перешла по наследству. Но у меня сил нет даже войти туда, убраться… Мы же в ней месяцами жили в молодости, когда родители летом на дачу уезжали. Знаете, слишком много воспоминаний…

Андрей задумчиво посмотрел на нее и – решился:

– Не одолжите ключи? Я бы хотел там все осмотреть. На всякий случай. А ключи мы вам вернем. Самое позднее – завтра.

Кира удивленно на него взглянула: откуда вдруг такой интерес к покойнику? Но через пару минут вынесла из другой комнаты ключи на тонком ремешке. И адрес написала на листке в клеточку, явно вырванном из дочкиного черновика. Потом подумала и приписала еще фамилию: Грибоедов.

– Кто это? – повертел листок в руках Андрей.

Кира отмахнулась:

– Да на всякий случай. Раз уж вы так глубоко копаете… Это Славиков учитель по литературе. Славик был с ним очень близок. Вот вы спрашивали про друзей, а Сан Саныч не другом был, а как бы это назвать? Наставником? В общем, у меня создавалось иногда такое впечатление, что Слава перед ним отчитывается, что ли. Он и домой иногда к нам приходил, девочкам всегда книжки приносил из списка внеклассного чтения. – Она улыбнулась. – Долго не сидел. Чаю попьет, задаст пару вопросов, будто беспокоится о чем-то… Одним словом, тут случилась странная история. Я, как вам уже говорила, после ареста и суда над Славой поменяла квартиру. И тут в супермаркете встретила старика Грибоедова – фамилию я его всегда помнила отлично, уж больно забавно, что у преподавателя литературы фамилия, как у русского классика. Так вот, обычно я сама от знакомых из прошлой жизни хоронюсь. А тут он, очевидно, заметил меня первым и неловко попробовал улизнуть, но свернул по дороге какую-то банку железную с карамелью, и она покатилась по полу прямо мне под ноги. Тогда он сделал над собой усилие и поздоровался, спросил, как дела у девочек. Сказал, что живет поблизости… Но удивило меня не это, а выражение его лица. – Она на секунду замялась, явно подбирая слова. – Оно было очень виноватым. Очень!