Читать книгу - "Сладкая ночка - Екатерина Черкасова"

Всю следующую неделю меня учили стрелять из разных положений, драться, заставляли бегать, отжиматься, в общем, мне приходилось делать все, что я так ненавидела. Честно говоря, солдат Джейн из меня получался никакой. Мышцы мои были мягонькие и слабые, годные разве что для дискотеки, меня мучили одышка, сердцебиение, боли в спине. К тому же от упражнений в стрельбе я стала плохо слышать на правое ухо.

Катуса, которая руководила тренировками, только презрительно усмехалась. Эта женщина была словно высечена из камня. И одновременно стремительна и гибка. Я всегда гордилась своей фигурой, походкой, но сейчас сама себе напоминала аморфное существо вроде медузы или пластиковый пакет, наполненный киселем. У Катусы же, похоже, ни разу не участился пульс, не выступило ни росинки пота. Я с мольбой заглядывала ей в глаза в поисках хоть капельки сочувствия и разрешения передохнуть, но моя мучительница была неумолима.

Однажды она позволила мне понаблюдать за тренировками Пантер, и я совсем пала духом. Девушки действительно напоминали больших кошек, так грациозно, легко, красиво они выполняли сложные упражнения. Но в конце концов меня всю жизнь учили не этому и не готовили к их миссии.

С Катусой у нас образовалось что-то вроде дружбы. С одной стороны, она глубоко презирала меня как существо безвольное, слабое, лишенное целей и идеалов. С другой — я готовилась выполнить поручение, занимавшее очень важное место в иерархии ее ценностей. Она не понимала, почему избрали именно меня, но уважала уже за это.

Катуса не была излишне любопытна, но иногда расспрашивала обо мне. Она удивлялась, что я русская, но имею типично арабскую внешность и говорю на арабском без акцента. Я, не жалея красок, рассказала романтичную и грустную историю любви моих родителей. Катуса качала головой и соглашалась, что по-другому и быть не могло, в том плане, что «Запад есть Запад, Восток есть Восток…». Странно, что эта немолодая женщина, проведшая жизнь в военных тренировочных лагерях, цитирует Киплинга» Уловив мое удивление, Катуса улыбнулась и сообщила, что в свое время окончила американский университет в Бейруте.

Значит, не всегда она была такой. Я представила себе молоденькую хорошенькую девочку из обеспеченной семьи бейрутского адвоката. По словам Катусы, Бейрут в те годы представлял собой богатый, роскошный город, цивилизованный и европеизированный. Здесь было все: бутики от кутюр, казино, рестораны, учебные заведения, в которых преподавали американцы и французы, представительства всех мировых банков и даже, страшно сказать, публичные дома. Его называли восточным Парижем.

Во время учебы она познакомилась со студентом-палестинцем и вскоре не представляла себе жизни без него. Ее родители возражали: палестинец был беден. Старший сын в многодетной семье, которую с трудом тянула его овдовевшая мать. Разве такого мужа они видели для своей дочери? А увлекавшаяся молодежными движениями Катуса считала, что сама хозяйка своей судьбы и мужа выберет сама. Но Ливан все-таки исламская страна, хотя и с изрядным налетом европеизации и свободы нравов. Все кончилось ужасным скандалом, разрывом с семьей и уходом из дома. А паренек-палестинец оказался членом одной из экстремистских исламских группировок, и через полгода его убили. Катуса домой не вернулась, а осталась в лагере. Жажда мести оказалась сильнее родственных чувств и здравого смысла.

Я была впечатлена ее рассказом и ждала подробностей и продолжения. Но она не дала мне расслабиться, гоняя по кругу, как лошадь.

Иногда казалось, Катуса готова пойти мне навстречу, казалось, мои вопросы будут восприняты благосклонно. Кира. Я с ужасом представляла свою подругу, избалованную и не приспособленную к лишениям, в яме, одну, без еды, без элементарных удобств, к которым с детства привыкает любой человек.

— Катуса, — осторожно попросила я женщину, — ты не могла бы мне помочь?

Палестинка развернулась и внимательно посмотрела на меня. Ее жесткое обветренное лицо застыло.

— Кира… Она сидит в яме. Она моя подруга, очень близкая, можно сказать, единственная. Мы можем что-нибудь для нее сделать?

— Еврейка? — презрительно выплюнула Катуса. — Даже если бы могла, не стала бы облегчать ей жизнь. И еще: есть приказ полковника. Она будет в яме, пока ты не сделаешь то, что должна. Если мы будем нарушать приказы, все наше движение погибнет.