Читать книгу - "Искатель, 2002 №11 - Станислав Васильевич Родионов"

человек? Где… спонсор? Что за женщина… напавшая на меня? Почему в меня стреляли? И кто… лежит в той могиле?

Я вздохнул тяжелее паровой машины. Ответов — на половину дня. Да и рано было отвечать, потому что следствие не закончено. Впрочем, кто лежит в могиле под крестом, сказать придется…

Извинившись, вошла хозяйка кабинета и протянула мне трубку — прокуратура мобильником меня не снабдила.

— Вас…

Я услышал сердитый голос Леденцова:

— Сергей, обыскали кладбище, как граблями прошлись. Только что могилы не раскапывали. Нет Самоходчиковой!

— И не найдете.

— Почему?

— Она у Шампура.

Тамара открыла глаза. Над ней, как парящий лик, нависло лицо. Светло-серые глаза, длинный нос, острый подбородок… Саша… Она улыбнулась слабыми губами. Ей только что приснился кошмарный длиннющий сон. Якобы Саша погиб в озере, его похоронили, какая-то посторонняя женщина пыталась захватить могилу… Но сон кончился.

Тамара села.

— Саша, это ты?

— В натуре.

Она огляделась. Тахта мягкая, до нежности. На полу не то ковер леопардовой расцветки, не то сама шкура леопарда, да не одного. Камин из красно-бурого кирпича, обрамленный виньетками из желтой меди. Потолок, затянутый голубым шелком с синими звездами…

— Саша, где я?

— У меня.

— Это… твой дом?

— Коттедж в натуре. Да ты прошвырнись, прикинь, зайди в ванную…

Они двинулись по дому. Саша объяснял, как завзятый гид:

— Можешь искупаться в душистой пене… Масло для тела «Ка-масутра»… А это, если хочешь, солярий с мини-бассейном… Бильярдная… Мой кабинет, мебель в стиле Пьера Кардена, лакированный орех… Столовая…

Комната светлого дерева. Три полированных столика, как в ресторане. Запах свежего дерева и жасмина: громадный куст рос в углу, казалось, прямо из соснового паркета.

— Теперь поняла, куда я деньги вкладывал? — засмеялся Саша. — Иди, купайся…

Тамара сидела в душистой пене, разглядывая замысловатые флаконы и наклейки. Тонизирующее молочко с экстрактом киви, лифтинговый крем с вытяжкой из пчелиного воска, эссенция иланг-иланга, шампунь «Эльсэв» с вита-керамидами… Вошла смуглая худенькая женщина неопределенных лет и молча подала голубой халат из ворсисто-ласковой ткани. Сон не кончился?

Саша провел ее в столовую. Жасмин белел в углу пышнотело, но его запаха не стало и в помине — вытеснил шашлычный дух. Куски мяса на шампурах из светлого металла самодовольно шипели, обрызганные соком лопнувших помидоров. Подавал мужчина с каким-то закопченным лицом.

— Саша, хочу спросить…

— Все, что угодно, только называй меня Игорем.

— Почему?

— А почему олень сбрасывает рога, а змея кожу?

Он наполнил рюмки коньяком. Сперва пить Тамара не хотела, но выпила — чтобы успокоиться. И чтобы понять, куда попала, что происходит и почему она здесь.

— Саша, то есть Игорь, но ведь ты не зверь?

— Я тигр. А тигры защищаются.

— Ничего не понимаю…

— Томчик, зачем тебе понимать?

Жгучий мужчина подал рис с крабами. Розовые мелкие кусочки плавали в сладковато-кислом соусе, присыпанные сугробиком рисинок. Тамара ела, как бумагу жевала.

— Игорь, — через силу выговорила она непривычное имя, — что же было на Длинном озере? Ты же погиб…

— Потрогай меня.

— Но ведь похоронили. Могила есть…

— Могила есть, а меня в ней нет.

— Так не бывает.

— Не бывает? Христа похоронили в пещере, пришли, а его нет.

— Ты же не… святой.

— Томчик, Христа распяли один раз, а меня распинали десятки.

Он налил коньяк в фужер и выпил с остервенением, словно его опять начали распинать. Подавальщик принес десерт — груши в вине. Смуглая женщина убрала посуду.

— Саша, кто они?

— Махмут с женой. Беженцы с Кавказа, живут и работают у меня. Эти не заложат.

— Саша, а кого можно заложить?

— Томик, жизнь — это вечный бой. Поэтому тебя бьют, ты бьешь. И я не Саша.

Он еще налил коньяку — раньше столько не пил. Полуобняв, повел ее в комнату, прихватив бутылку с фужером. Они сели на тахту. Распахнув халат, Саша положил руку на ее грудь захватно, словно брал горсть ягод. Тамара ослабела. Она просунула пальцы в широкий рукав его сорочки-распашонки, скользнув по кисти к шраму…

Шрама не было.

Тамара отпрянула и сказала, как прошипела:

— Саша, ты не частный детектив.

— А кто же?

— Ты, наверное, вор?

— Я не жулик и не вор,

Ничего я не упер.

Только, Господи прости,

Тяжело было нести.

— Саша, ты бандит!

Он только усмехнулся и клюнул воздух длинным носом. На маленьком столике все из того же полированного ореха, расположилась троица: бутылка, фужер и мобильник. Последний звонил. Саша взял его, начал о чем-то говорить. Она не слушала, двинулась по комнате и стала у окна. Узкого, как щель. Ясная луна выжелтила лужайку и высокую сетчатую ограду. Город пылал огнями где-то вдалеке…

Саша задернул портьеру так, что та визгнула. Тамара отшатнулась, впервые испугавшись любимого человека. Спокойнейшим голосом он подтвердил:

— Да, я бандит.

— И людей… убивал?

— Вопросом, как по морде пылесосом. Что ты знаешь о смерти? Природа только и делает, что убивает всех подряд: насекомых, животных и человека. Мне один башковитый парень сказал, что смерть — это условие существования людей.

— Так ты… убивал?

— А я не фраер.

Он налил фужер: коньяк оседал на глазах, словно бутылка прохудилась. Тамара обессилела — от него, от этого коньяка, от одной рюмки, выпитой за обедом. Хотела спросить, но слов не подворачивалось. Теперь Саша улыбался постоянно-наклеенной улыбкой.

— Значит, ты… киллер?

— Хрюкнула не в масть! Киллер — это фуфло. Ему ни силы не надо, ни уменья, ни смелости. Пальнул и смылся. А я могу убить чем угодно: пальцем, спичкой, тряпкой, газетой… Эх, пташка ты обкаканная! Разве дело в убийстве?

— Ав чем?

— Кого убить — вот в чем!

— И кого надо убить?

— Мы с тобой эту тему перетирали…

Коньяку осталось на дне. Он притянул Тамару к себе, посадил рядом, полувозлег на ее плечо и задышал в ухо густо-насыщенным воздухом. Она попробовала освободиться, но он держал, как клещами защемил.

— Томчик, хоть один из хреновых олигархов признался, где взял первоначальный капитал? Как недра прихватил? А ты знаешь, что Южным Уралом владеют всего три человека? Власть нахапанное не отберет, побоится. А я не боюсь, пришью и доллары заберу.

— Кому?

— Себе, не власти же?

Тамара в его болтовню не вникала. Но слово «пришью» едко растеклось по сознанию. Если он преступник… Разве преступник может быть правым? Тем более пьяный. Пошатнувшись, Саша достал откуда-то из-под тахты папку, вынул из нее пачку бумаг и положил ей не колени. Видимо, рукопись. «Дамам не читать». Имя автора замазано черным. Саша велел:

— Просмотри. Про смерть и про убийства: у