Читать книгу - "Не будите спящие секреты - Юлия Владиславовна Евдокимова"

ее дом незамеченным. Я еще не знал, что буду делать. Хотел поговорить. Но у подножия холма увидел камень. Он так удобно ложился в руку… Она увидела меня и испугалась, сразу все поняла. Попыталась бежать… Господи, ей было под девяносто, куда она могла бежать!

— А Дарио?

— Дарио… он был хитрым. Застал нас однажды с Эрнестиной. Увидел случайно, когда делал какой-то ремонт. Окно вставлял… нет, уже не помню. Он был проблемным. Из мелких хулиганов без гроша с Сардинии. И пришел ко мне, сказал, что все знает про наш роман, что Эрнестина не могла уехать просто так, я наверняка знаю, где она. Предложи я ему деньги, он бы не отстал. Я же не мог позволить ему доить мою семью всю жизнь?

— Он догадался, что вы убили Эрнестину?

— Конечно, нет, для этого он был слишком глуп. Он просто собирался рассказать всем про наш роман. И тогда… тогда муж начал бы искать Эрнестину, пришел ко мне, расстроил Ирмину…

— Вы все время говорите, что заботились об Ирмине. Но это не так. Вам нужен был этот дом, ее деньги, все, что дал вам брак. Если бы вы и вправду заботились, не завели бы интрижку с Эрнестиной.

— Тебе не понять. Ты не знаешь, каково это, пробиваться в жизни, не имея ни денег ни связей, да еще в те годы. Ирмина стала моим призом, моим шансом на жизнь, которую я заслуживаю! Я даже взял ее фамилию!

— Вы никогда ее не любили. И фамилию взяли из-за тестя и этого дома. Как же, синьор Полиньяно с виллы Полиньяно.

— И что с того? Я прожил с ней всю жизнь! Я выполняю свой долг и буду заботиться о жене, когда она превратится в овощ.

— Мне кажется, она случайно оступится и упадет с лестницы.

— Не сразу. Не сейчас. — Леонардо ухмыльнулся. — Вся деревня будет мне сочувствовать. Безутешный вдовец, пятьдесят лет вместе.

— Меня вы тоже собираетесь огреть лопатой?

— Зачем? Все проще. Несчастный случай. Недавно была гроза, берег еще скользкий. Так легко споткнуться, удариться головой и упасть лицом в реку. Сейчас там довольно мелко, но можно захлебнуться….

— Это не сойдет вам с рук! Нельзя убить троих человек, а потом четвертого и думать, что все обойдется.

— Обошлось. Уже обошлось.

— Вы сказали, что не хотели быть жертвой шантажиста. Вы бы все равно меня убили, даже согласись я на деньги?

Вместо ответа Леонардо широко улыбнулся.

— Это уже не важно. Иди к выходу.

Саша медленно встала, пошла к двери, рассчитывая, в какой миг можно будет рвануть вперед. Но вдруг сзади что-то опустилось ей на голову, окутало, помешало вздохнуть. Ткань, которую Леонардо набросил сверху, не давала двигаться, да и куда побежишь, ничего не видя?

Он стянул ткань так, что она не могла шевельнуть рукой.

— Тихо, тихо, ступай осторожно и дыши. Ты должна захлебнуться живой. Дыши!

Он повел Сашу по коридору, предупредил о пороге, такой галантный синьор! Потом ощущение пола под ногами сменилось мягкой почвой. Она прислушивалась, но не слышала шума реки.

Саша попыталась заорать, но Леонардо больно ударил ее кулаком по голове и зажал рот. Стало совсем трудно дышать. Она забилась в руках убийцы, попыталась пнуть его ногой.

— Никто тебя не услышит. Не трать силы понапрасну. Знаешь такую шутку? Не надо бежать от снайпера, ты просто умрешь вспотевшим.

Толчок в спину уронил ее на землю, она почувствовала, как намокает ткань, снова дернулась, но Леонардо сел сверху всем своим весом. Как ни пыталась Саша повернуть голову, и стиснуть губы, вода проникала в нос, еще немного и она захлебнется.

Раздался непонятный звук и неожиданно ее ноги стали свободны. Извиваясь всем телом, девушка выкатилась на берег, с трудом выпуталась из мокрой ткани. Ее больше никто не держал!

Она откашливалась и чихала, фыркала и пыталась продышаться. Наконец повернулась и увидела Леонардо, лежащего в двух шагах. Подняла глаза выше — там стояла Ирмина, сжимая в руках клюшку для гольфа.

— Он любил играть в гольф, — спокойно, без эмоций сказала женщина.

Саша осторожно поднялась на ноги ожидая, что в любой момент клюшка опустится и на ее голову.

Ирмина поглаживала клюшку.

— Это было неправильно, то, что он сделал. Нельзя, чтобы он сделал это еще раз. Он думал, что я ничего не помню, но это не всегда так. В некоторые дни… как сегодня… я чувствую себя прежней. Но потом я вспоминаю, что случилось много лет назад, и понимаю, что лучше прожить свою жизнь в тумане.

— Помогите мне распутать руки, пожалуйста. Мы должны перевернуть его, он может нахлебаться воды.

— Я слушала. В коридоре. Это ведь то, что он хотел сделать с тобой? Утопить в реке.

— Да. Спасибо, что спасли меня.

Ирмина осторожно прислонила клюшку к дереву, подошла и распутала ткань на руках Саши.

Девушка подбежала к телу Леонардо. На голове явственно виднелась шишка и небольшие следы крови вокруг места удара.

С трудом Саша оттащила мужчину от реки. Пульс прощупывался, скоро он придет в себя.

— Нужно позвонить в полицию. Моя сумка осталась в доме, Я сейчас схожу за ней.

— Мне надо присмотреть за клюшкой. Это папина, коллекционная. Леонардо просто пользовался ею. — Менторским тоном сказала Ирмина.

Когда Саша вошла в дом, зазвонил дверной звонок. Он звонил не переставая, кто-то вдобавок колотил по двери

Саша рывком открыла дверь и свалилась на руки мужа.

* * *

— Хороша! — Только и сказал Лапо, глядя на растрепанную и перемазанную Сашу.

— Что ты здесь делаешь?

— Мне все меньше нравилась твоя идея пойти к Леонардо. Я начал звонить тебе, но ты не брала трубку. Домой тоже не вернулась, а прошло уже много времени. Тогда я сел на мотоцикл и приехал сюда.

— Похоже я зря требую продать мотоцикл. Он второй раз спасает мне жизнь!

— А может, все-таки я?

Вызвав полицию и врачей, они вышли на берег, где Ирмина сидела возле не пришедшего в себя Леонардо, держала его за руку и напевала песенку. Похоже, она забыла, что сама же и вырубила супруга.

— Ты обещала, что не будешь задавать опасных вопросов, — тихо сказал Лапо.

— Я и не успела их задать…

— Так что случилось?

— Я думала, это Ирмина, а это Леонардо. — Саша рассказала обо всем, что произошло.

— И она признался тебе в трех убийствах? Он ненормальный?

— Он не думал, что я смогу кому-то об этом рассказать. Знаешь, у меня появилась теория. Те, кто считает себя благородными и честными, много говорят о своих неблаговидных поступках,