Читать книгу - "Месть Казановы - Анна Князева"

Остальные буквы были найдены за пару минут. И вот, наконец, Марина Ивановна прочитала нам расшифрованный текст:

«Снежные хлопья мелом на черной доске. Мелодия вальса замолкла. Не стоят деньги такой идиллии и красоты. Создатель скрывает тайну. Она за его спиной».

Конечно же, никто из нас ничего не понял.

— При чем здесь мелодия вальса и хлопья? — Васька Шелегеда пожал плечами.

— Ищите аналогии, — посоветовала Марина Ивановна. — Думаю, похититель имел в виду какое-то место. Не зря же он вспомнил про деньги.

— Я нашла, — пискнула Тася Калинкина. — «Мелодия вальса» и «Снежные хлопья». Вальс с таким названием есть в балете «Щелкунчик». Еще его называют «Вальсом снежинок».

Все знали, что Калинкина окончила музыкальную школу. В вопросах музыки ей можно было довериться.

Марина Ивановна одобрительно кивнула:

— Предположим. А как быть с остальным?

— А что тут думать… — заметил Митин и пересел поближе к учителю, оказавшись на одной парте с Калинкиной. — Фраза про черную доску и мел говорит о том, что это школьный кабинет. И скорей всего — кабинет музыки. Хоть и написано в послании, что «не стоят деньги такой идиллии и красоты», деньги находятся там.

— В кабинете музыки? — уточнила Марина Ивановна. — Но кабинет очень большой. Там стоит пианино, есть много шкафов.

— Послушайте! — Комсорг Люся Самохина поднялась со своей парты. — Он написал про создателя. Но ведь в кабинете музыки над доской висит портрет Чайковского!

— А Чайковский — создатель балета «Щелкунчик»! — ахнула Надя Перфильева.

После чего все стали наперебой выкрикивать продолжение версии:

— Создатель скрывает тайну!

— Точно, Чайковский! Кто же еще?!

— Там что-то про спину!

— Она за его спиной!

— Деньги спрятаны за портретом Чайковского! Где же еще?!

— Ну, все! — Митин встал и вышел из-за парты. — Нужно идти туда!

— Но ведь кабинет наверняка заперт, — сказала староста Лена Былинкина.

На Женьку Митина этот аргумент не подействовал:

— Марина Ивановна пойдет в учительскую и возьмет ключ.

Все посмотрели на классную. Она подошла к окну, за которым сгустилась вечерняя тьма, и сказала:

— Сегодня на этом закончим.

— У-у-у-у-у! — мы протестующе загудели.

— Почему? Ну почему, Марина Ивановна?!

— Потому, что уже поздно, и вам давно пора по домам. Прошу не забывать, завтра утром придет папа Нади Перфильевой, и вы будете делать макет. Потом отправимся в музыкальный класс и заберем свои деньги.

Митин пошел на крайность, решил взять «на понт»:

— А что, если до завтра деньги не долежат?

— Я так не думаю, — Марина Ивановна сдвинула бровки: — Не хочешь ли ты сказать, что кто-то из наших ребят…

Женька рассеял ее заблуждение одним только вопросом:

— Но ведь однажды деньги уже пропали?

Учительница нервно вздернула руку, сдвинула край рукава и взглянула на часики.

— Восемь часов вечера…

— Не забывайте — мы уже взрослые, — сказала Тася Калинкина.

Из уст этой крохи фраза прозвучала комично. Марина Ивановна улыбнулась, но не сдалась:

— В чем-то вы правы. А сейчас — все по домам!

Старик вдруг резко выпрямился и, взявшись за руль, сказал:

— Кажется, поехали.

И вправду, машины стали понемногу продвигаться вперед. Мы — вместе с ними. Наконец поток машин разогнался и значительно поредел.

— Через пять минут будем на месте, — заверил старик.

Но я от этого заверения только расстроилась.

— На обратном пути расскажете, что было дальше?

— Да что там рассказывать, — между делом сказал он, и я поняла, что рискую не узнать, чем все закончилось.

По прибытии я молниеносно сбегала в кассу театра, купила билеты и вернулась в машину.

К счастью, на обратном пути мы «догнали» еще одну пробку и встали надолго.

Старик продолжил рассказ.

В тот вечер Марине Ивановне удалось отправить нас по домам, но она твердо пообещала, что назавтра мы непременно пойдем в музыкальный кабинет и заберем наши деньги.

Нужно ли говорить, что утром мы все снова собрались в кабинете черчения. Это был первый день новогодних каникул. В школе, кроме нас, сторожа и уборщиц, никого не было.

Ровно ко времени, в девять утра пришел папа Нади Перфильевой и принес с собой все, что было нужно для изготовления макета. Он распределил между нами задания, и дело пошло.

В двенадцать часов дня Марины Ивановны в школе еще не было…

Включившись в работу, мы за три часа отмахали чуть ли не половину макета. Пятеро самых умелых под руководством архитектора кроили белый картон и клеили здание школы. Кто-то сколачивал щит, другие резали стекло для ледяной глади пруда. Самохина укладывала ватный сугроб, Тася Калинкина мастерила новогоднюю елку, а я лепил фигурку конькобежца, который должен был кататься по льду.

Никто из нас не заводил речь о событиях вчерашнего дня. Пообещав никому не говорить о пропавших деньгах, мы все, как один, держали слово.

Марина Ивановна пришла в пять часов вечера. Осмотрев нашу работу, она поразилась:

— Как много сделали!!

Стало ясно: она специально пришла позже, чтобы дать нам поработать.

— Осталось совсем немного, — сказал отец Нади Перфильевой. — Они доделают макет завтра. Но уже без меня.

Мы не возражали. Каждый думал: «Скорей бы он вышел из класса».

И архитектор ушел. Настал долгожданный момент, когда, рассевшись по партам, мы ловили каждое слово учительницы.

— Ждите меня здесь, — сказала она. — Только не шумите. Я скоро вернусь.

Марина Ивановна вышла из класса, и до тех пор, пока она не вернулась, нами не было произнесено ни одного слова.

— Вот! — появившись в классе, Марина Ивановна показала нам ключ. — Кто пойдет вместе со мной?

Все разочарованно загудели:

— У-у-у-у-у!

— Что? — удивилась Марина Ивановна. — Хотите пойти все?

— Все-е-е-е!

— А если нас кто-то увидит? Как мы все объясним?

— Школа — пустая! — заверил ее Митин.

— Ну, хорошо. Идемте, только тихо, — сказала Марина Ивановна и прижала указательный палец к губам.

Все поднялись со своих мест и безмолвно, как призраки, проследовали за ней в кабинет музыки. Последним вошел я и плотно прикрыл дверь.

В темноте раздался голос Марины Ивановны:

— Включите кто-нибудь свет. Не нужно доводить ситуацию до абсурда…

Я щелкнул выключателем. Вспыхнул свет, и все взгляды устремились на портрет Петра Ильича, который висел над школьной доской.

— Снимать Чайковского? — спросил Шелегеда, поскольку он был самым высоким в классе и на физкультуре стоял первым.

— Зачем же, — проронила Марина Ивановна и указала на учительский стол: — Придвинем его к доске. Кто-нибудь встанет и проверит, что за портретом.

Мы передвинули стол, Васька Шелегеда влез на него и пошарил рукой за портретом.

— Ну, что? — не выдержала Марина Ивановна.

Она, конечно, волновалась, но мы переживали не меньше: стояли