Читать книгу - "Пустое зеркало - Тони Поллард"

— Вот видите, Вертен, какой оборот принимает дело.

— Луккени наблюдал за домом Фроша, — взволнованно проговорил адвокат. — Гусхаус-штрассе, 12. В этот вечер его как раз посещала императрица Елизавета. Все совпадает.

— Не так громко, друг мой, — предупредил Гросс. — И к герру Фрошу анархиста скорее всего направил этот загадочный «маляр». В записке был адрес и, вполне возможно, инструкции. Таким образом, Луккени начал выслеживать свою жертву задолго до нападения.

— Дама в черном — это ведь императрица Елизавета, верно?

— Да. Возможно, присутствие телохранителей помешало Луккени напасть на нее тогда. Странно, что полицейские ее не узнали.

— Действительно странно, — согласился Вертен. — Она часто путешествовала инкогнито, но ее всегда выдавала красота.

— Да, это кардинально меняет дело. — Гросс начал складывать бумаги в папку. — В конце досье нет ничего интересного. К пятнадцатому июня полиция потеряла его след. Они думают, что к тому времени он уже покинул Вену. Но можно предположить, что этот негодяй пробыл здесь еще два месяца, меняя адреса и избегая полицейской слежки, чтобы совершить злодеяния, вину за которые мы возложили на герра Биндера.

— Но зачем? Насколько я понял, Луккени был нацелен на высших аристократов. В газетах писали, что он собирался убить герцога Орлеанского, но несчастная императрица попалась ему на глаза первой. Он жаждал мировой славы. Зачем же ему нужно было убивать этих невинных? Почти все они были из низов, на стороне которых и выступают анархисты. Какой в этом смысл?

— Вы, конечно, говорите все правильно, Вертен. В этом нет смысла. Поэтому давайте сосредоточимся на связи между смертью Фроша и императрицы, которую мы только что установили. При этом единственная альтернативная версия, какую я могу предложить, — это что Луккени ее не убивал.

Вертен удивленно уставился на криминалиста.

— Закройте рот, Вертен, и пойдемте вернем бумаги Майндлю. Нас ждет работа.

Пансион фрау Гельднер располагался рядом с Западным вокзалом имени императрицы Елизаветы, откуда были слышны гудки и пыхтение паровозов. В воздухе пахло дымом. В этом районе проживали преимущественно люди портновских профессий, ткачихи и белошвейки, работающие по двенадцать часов в сутки, шесть дней в неделю.

Гроссу пришлось постучать четыре раза, прежде чем дверь открылась. На пороге стояла фрау Гельднер, крупная краснолицая женщина в клетчатом домашнем платье, с пенковой трубкой во рту. Она хмуро прочитала карточку Гросса, затем так же хмуро оглядела его самого.

— Я думаю, вы ошиблись адресом. У нас таких не обслуживают.

— Нет, фрау Гельднер. — Гросс просунул ногу в дверную щель, не давая ей закрыть дверь. — Мы не ошиблись. Ведь здесь в июне какое-то время жил знаменитый синьор Луккени?

Она отрицательно мотнула головой:

— Не знаю никакого Луккени. И вообще не терплю всяких иностранцев и важных господ. — Она усмехнулась, затем хрипло откашлялась. На кончике ее красного носа топорщились три черных волоска.

— Надо же, — сокрушенно проговорил Гросс. — Неужели полиция просмотрела? Потому что в их отчете сказано, что он тут проживал.

Она бросила взгляд на его карточку.

— Ведь вы профессор, верно? При чем тут полиция?

— Я полицейский профессор, сударыня, — с улыбкой ответил Гросс.

— А кто этот с вами? Чего он помалкивает?

Вертену пришлось тоже представиться.

— Ах адвокат? Подумать только, профессор и адвокат не поленились притащиться в наши трущобы. Должно быть, дело важное.

— Хватит подделываться под деревенщину, — серьезно бросил Гросс, продолжая придерживать дверь ногой. — Это неубедительно. К тому же, фрау Гельднер, я читал ваши писания в «Дейли анархист». И хотя ваши тезисы, что все беды в мире от богачей и знати, мне глубоко чужды, совершенно ясно, что их высказывает человек образованный. Поэтому я прошу вас выйти из образа бандерши, он вам не идет. И давайте поговорим о деле.

Фрау неожиданно широко улыбнулась и раскрыла дверь, приглашая их войти.

— Профессор, который умеет читать, — проговорила она теперь более любезным тоном. — Это для меня новость. Проходите сюда, господа. В мое логово.

Они последовали за ней по длинному коридору в гостиную, оказавшуюся на удивление уютной и современно обставленной. Вертен ожидал увидеть грязную захламленную конуру, а там была мебель в стиле ар нуво и картины на стенах, достойные кисти чуть ли не самого Климта.

— Да, адвокат Вертен, — подтвердила она, уловив в его взгляде удивление. — Я сказала логово, но это не значит, что варварское.

— Нам известно, что Луккени жил здесь несколько дней, — сообщил Гросс, усаживаясь в кресло. Кроме дела, его тут больше ничего не интересовало.

— Три, если точнее. — Она направилась к буфету вишневого дерева. — Выпьете сливовицы? Она неплохо поднимает дух, чтобы пережить трудное время между вторым завтраком и обедом. — Не дождавшись ответа, фрау Гельднер пожала плечами, затем налила себе в бокал солидную порцию, выпила залпом и уселась, жестом предложив Вертену занять кресло. Посмотрела на Гросса. — Он всегда у вас такой недотепа?

— Мадам… — начал Вертен, но Гросс его остановил, вскинув руку.

— Пожалуйста, давайте займемся делом. И время до обеда пройдет у вас быстрее.

Она усмехнулась:

— А вы, я вижу, шутник, профессор Гросс. Мне кажется, я о вас что-то слышала.

Он кивнул:

— Неудивительно. Мои труды опубликованы.

— Да, да, я помню, что-то читала…

— Читали — и прекрасно! — резко оборвал ее Гросс. — Теперь поговорим о Луккени.

— А что о нем говорить? Дурак и оболтус. Ребята звали его «простофиля».

— Ребята — это анархисты? — спросил Гросс.

Она весело кивнула:

— Конечно, они. А кто же еще?

— Что он здесь делал? — спросил Вертен. Ему надоело ее глупое кривлянье.

— О, у него прорезался голос. — Она рассмеялась и тут же надолго закашлялась. Ее погасшая трубка лежала на краю стола. — Извините. Обычно я не такая грубая, но вы двое меня сильно забавляете.

— И все же, фрау Гельднер, вы не ответили моему коллеге, — сказал Гросс. — По какому делу был в Вене Луккени?

— Ни по какому. Приехал отдохнуть, насколько мне известно. Впрочем, какая разница.

— Неужели этот оболтус, как вы сказали, решил посетить Вену с целью повышения своего культурного уровня? — вмешался Вертен.

— У меня пансион, господа, — проговорила она, сменив тон. — Обычно ко мне приходят с рекомендациями от того или иного. А Луккени просто заявился одиннадцатого июня. Сказал, что слышал о моем пансионе от приятелей. Мне что, надо было его выгнать, да?