Читать книгу - "Бумажная клетка - Ирина Дягилева"

– Очень хорошо. Теперь давайте поговорим о нашем невинном человеке.

Лучезарная улыбка исчезла с лица Штыкина. Оно стало непроницаемым и невыразительным.

– Получается, что Григорий Гранидин лгал?

– Да.

– И Александр Николаевич лгал?

– Да.

– И Галина Матвеевна пошла у всех на поводу и солгала тоже?

– Да.

– А Никита Назаров, рискуя быть обвиненным в убийстве, тоже солгал?

– Солгал, солгал, – закивала Пульхерия, – мою честь спасал. Благородный человек, сейчас таких мало.

– Благородный человек, прежде всего, не станет женщину, оставшуюся без мужа, компрометировать, – нахмурившись, сказал Штыкин.

– Это случайно получилось, я сама была виновата, – попыталась она оправдать Никиту.

– Ничего случайного в этом мире нет. Вы, Пульхерия Афанасьевна, жить не можете без неприятностей. Вам без них скучно.

– Воспитывать будете, гражданин начальник?

– Не мешало бы, только бесполезно.

– Очень хорошо, что вы это понимаете.

– Чувствую, что наш разговор зашел в тупик, – Штыкин начал убирать в бумаги в стол. – Подождите меня, я скоро вернусь.

Вернулся он через десять минут. Следом за ним в комнату охранник ввел Никиту. Пульхерия, увидев его, разозлилась на Штыкина.

– Зачем вы его привели? – вскочив, с возмущением спросила она. – Я вам все сказала, вытащила его из ловушки. Зачем мне его опять видеть? Это уж слишком!

– Я хочу устроить вам очную ставку, – ответил следователь.

– Не нужны мне никакие ставки! – продолжала кипятиться Пуля. – Я от всего этого балагана устала. Вы понимаете это?

– Понимаю, – спокойно ответил Штыкин. – Но я хочу, чтобы вы все повторили в присутствии подозреваемого.

– Зачем ты ему все сказала? – удивился Никита.

– Затем, что тебя обвиняют в убийстве, – буркнула она и устало опустилась на стул возле стола.

– Ну и пусть обвиняют. Я никого не убивал, и они ничего не смогут доказать. Сколько можно тебе об этом говорить?

Он замолчал. На его лице читалось только неодолимое упорство.

– Надеешься на справедливое правосудие? – спросила Пульхерия с недоброй усмешкой и, не дожидаясь ответа, выкрикнула: – Наивный дурак, в нашей стране его нет!

– Гражданин следователь, я официально заявляю, что эта женщина вам наврала. Ей очень хочется быть мученицей. А я не хочу, чтобы у нее была причина обвинять меня в том, что я испортил ей жизнь, лишил возможности связать свою судьбу с сыном олигарха!

– Ты с дуба рухнул?

– Да, рухнул. Тебе одной, что ли, падать? Вцепилась в этого Германа мертвой хваткой, а когда услышала, что меня обвиняют в убийстве, решила сделать широкий жест: тебе совестно быть счастливой, когда рядом кому-то плохо.

– Ну как вам, Игорь Петрович, аргумент? Нравится? Нормальный человек может такое сказать?

– Нет смысла спорить, граждане, – ответил Штыкин. – Ваша позиция мне более или менее понятна. Только одно не ясно: кто из вас лжет?

– Он, – Пульхерия пальцем указала на Назарова.

– Она, – одновременно с ней сказал Никита.

– Так, понятно, – протянул Штыкин. – Тогда, Никита Антонович, объясните мне, только чтобы я понял, зачем ей все это нужно?

– Видите ли, Игорь Петрович, несколько лет назад я бросил эту женщину. Я не уходил от нее к другой, нет, у меня никого не было, но Пульхерия, она – совершенство, а я неудачник. У меня не было работы, потом я заболел, а она возилась со мной, ухаживала, поила, кормила, одевала. Потом я нашел работу, но на те жалкие гроши, которые получал, не мог устроить ей достойную жизнь. А она молчала и ничего не требовала от меня. Тогда я собрал вещи и ушел, уехал в Питер, меня мой знакомый по институту туда позвал. Как-то, будучи в командировке в Москве, познакомился с Викторией. Она уехала в Питер со мной. Но я никогда не терял Пульхерию из виду. Мои друзья регулярно сообщали мне о ней. А когда узнал, что она стала жить с сыном очень богатого человека, порадовался за нее. Мне предложили отпуск, мы с Викой решили провести его в Москве. Только она требовала, чтобы мы жили непременно в шикарном отеле. Денег хватило только на две недели. Но я не об этом. Случайно мы встретились с Пульхерией, я увидел ее мужа и сразу понял, что он не герой ее романа. Пуляша, что ты в нем нашла?

– Я не обязана перед тобой отчитываться, – огрызнулась она.

Назаров не обратил внимания на это и продолжал:

– И еще я понял, какую глупость совершил, уйдя от тебя, Пуляша. Когда я тебя целовал, вначале я пытался внушить себе, что это всего лишь сентиментальное эхо прошлого, но сейчас, раз ты тоже поняла всю фальшь своих отношений с этим богатеньким Буратино…

– Погоди, Никита, – остановила его Пульхерия, – ты считаешь, что я все это делаю из любви к тебе?

Штыкин заметил, как Назаров отшатнулся, словно от удара.

– Да, я думал, что ты…

– Ха-ха! Я делаю это исключительно для того, чтобы не стыдиться самой себя, – ледяным тоном сказала она. – Чтобы не чувствовать себя подлой тварью. Я понимаю, что говорю жестокие слова, но прошлого не воротишь. Да, я очень любила тебя, но я долго убивала в себе это чувство, выжигала его из себя и возвращаться к прошлому не хочу.

Никита ссутулился, тихо, почти шепотом произнес:

– Хорошо, Игорь Петрович, будем считать, что она говорила вам правду. Вот уж не думал, что такое можно совершить ради каких-то абстрактных принципов. Эта женщина потрясла меня до глубины души. Опять она доказала свое совершенство!

– Ну что ж, рад, дело наше начало проясняться. Теперь мы должны все эти ваши показания зафиксировать.

Пока Штыкин оформлял протокол, Пульхерия сидела на диване и с тоской смотрела в окно. Ни разу она не повернула голову в сторону Никиты. Видеть его ей было невыносимо. Наконец протокол был подписан и Назарова увели. Уходя, он тоже не смотрел на нее.

– Надеюсь, теперь вы его отпустите? – спросила Пульхерия у следователя, когда дверь закрылась.

– Все не так просто, Пульхерия Афанасьевна. Сначала нужно выполнить некоторые формальности. В частности, ваши слова должны подтвердить остальные участники нашего спектакля.