Читать книгу - "Конец фильма - Фридрих Незнанский"

— Мы сделали это! — Белоусов бросился обниматься с Сабановым.

Галина протянула руки к мужу, но тот, будто спохватившись, вдруг что-то быстро стал подсчитывать на калькуляторе.

— Давай, — обратился Антон к охраннику.

— Мигом, — кивнул тот и исчез, вернувшись через мгновение с подносом в руках. На подносе стоял хрустальный штоф и пять рюмок.

Антон наполнил свою рюмку и залпом выпил.

— Нахал! — деланно возмутился Белоусов. — Нет, вы видели этого алкоголика-одиночку?

Кабель натянулся, мелко вибрируя и сбрасывая с себя комки густой грязи.

— Как струна арфы… — восторженно произнесла Галина. — А водку я пить не буду.

— Понял, мигом, — снова кивнул охранник и снова исчез.

Внезапно натяжение кабеля спало, после чего он и вовсе обвис. Спустя еще секунду из земли выполз лохматый хвост.

— Это змея! — засмеялась Галина. — Это огромная кобра!

— Это не кобра, это боа констриктор! — заржал Белоусов, но вдруг лицо его застыло в глупой гримасе. — Что? Что-о-о?!

Сабанов уже бежал к трактору.

Некрасов оторвался от калькулятора, вопросительно посмотрел на жену.

— Оборвалось?.. — сжалась она под его взглядом. — Просто кабель оборвался?.. Да?

Антон напряженно наблюдал за Сабановым, который что-то доказывал трактористу — тот уже выбрался из кабины и, почесывая шею, смотрел на скрутившийся под его ногами огрызок кабеля.

— Ну что там? — сложив ладони рупором, крикнул Некрасов.

Сабанов в ответ лишь руками развел.

— Получили? — вдруг зло расхохотался Антон. — А я же предупреждал!

— Когда? — растерянно хлопнул глазами Белоусов. — Что предупреждал?

— Так вы же не слушаете! Вы вообще никогда меня не слушаете!

Рядом с ними опять возник охранник. На этот раз он держал в руках бутылку вина.

— А ты чего здесь? — окрысился на него Антон.

— Отстань от него! — рявкнул Некрасов.

— Да пошел ты!

— Сволочи! — сказал Белоусов. — Как мальчишек надули!

Антон выхватил у охранника бутылку и быстро скрылся в темноте леса.

— Не было там никакого кабеля… — одними губами улыбнулась Ксения. Десять метров с одной стороны и столько же с другой. А в середине пусто. Наверное, военные так пошутили…

— А что твой отец?

— Не мой, Антона.

— Ну конечно… — что-то сопоставил в уме Грязнов. — Автор Конституции России…

— Они решили ему не говорить. Верней, сказали, что все нормально, кабель вытянули и продали. Он еще много чего не знал. Поэтому и такие ошибки. Теперь сходится?

— Думаешь, Кирилл на него вышел? Или он на Кирилла? Но зачем?

— Если бы ты пришел на час раньше, то смог бы сам его спросить.

— Владлен Николаевич был у тебя? — удивился Денис.

— А что тут такого? Родные люди.

— Нет, ну после всего… Его же сын из-за тебя…

— Знаешь, и так, оказывается, бывает, — развела руками Ксения.

Щербак сидел рядом с бабушкой-вахтершей в комнате с зашторенными окнами. На мониторе компьютера щурилось похожее на отнюдь не дружеский шарж лицо мужчины.

— Нет, брови совсем не такие… — с сомнением в голосе произнесла бабушка. — Лохматее.

Щербак щелкнул мышкой. Брови отъехали в сторону, и на их месте встали другие, полохматее.

— Нет, опять не то.

— Может, все-таки с усами попробуем?

— Не было у него усов! — убежденно сказала бабушка, но вдруг опять засомневалась. — Давайте попробуем с усами, если вы так настаиваете…

Составили фоторобот с усами, затем снова их «сбрили». Бабушка продолжала сомневаться. У Щербака с непривычки слезились глаза, он же не подросток, чтобы вот так целый день сидеть перед монитором.

Но свидетелей было еще много, и следующая бабулька отвергла прежнюю работу категорически.

— Ничего общего!

— Совсем ничего?

— Абсолютно.

— То есть ни капельки?

— Уши уж больно большие, как у этого… Ну как его…

— Чебурашки?

— Да, и уши, и глаза, и… вообще.

— В человеке все должно быть прекрасно…

— Но главное — у того были усы!

«А Грязнов сейчас, наверное, с девчонкой какой-нибудь развлекается, с тоской подумал Щербак. — Хорошо быть начальником…»

Карандаш сломался, бумага порвалась.

Точить другой было бы глупо и странно. Он поискал на столе, нашел шариковую ручку и, выдернув новую страницу из блокнота, что-то быстро написал. Поискал глазами, куда бы положить записку, но не нашел, оставил на столе. Некоторое время стоял, глядя себе под ноги, а потом медленно, словно во сне, обернулся. За ним был шкаф с оружием…

— Не могу!.. — Губы Максимова жалко затряслись. — Не могу…

— Стоп! — сказал Вакасян. — Все нормально, очень хорошо, очень точно в зерно попал, очень точно.

Съемочная площадка притихла. Все затаились, как мыши.

Максимов уперся руками в стол, громко вздохнул и задержал дыхание. Затем с силой выдохнул, грубо смахнул с накрашенной ресницы слезу.

— Все, я в порядке.

— Попробуем еще разок? — осторожно предложил Вакасян. — Или перерыв объявим? Хочешь, мы объявим перерыв?

— Работаем, — хрипло сказал актер.

— Мотор! — скомандовал Вакасян.

Максимов долго держал в вытянутой руке пистолет. Затем приставил его к голове и… в голос разрыдался.

— Стоп, — понуро скомандовал Вакасян.

— Перезаряжаемся, — пыхнула папиросой Успенская.

— В двух кассетах орешки остались, — сказал рослый помощник оператора. — Дощелкаем?

Успенская равнодушно махнула ему рукой: мол, давай.

К Максимову подлетела гримерша с огромным ватным тампоном в руке. Актер сгреб ее в охапку, крепко прижал к себе, и они оба затряслись в такт его рыданиям.

— Не снимем сегодня, а, да? — материализовался обеспокоенный Варшавский.

— У кого-нибудь есть психолог знакомый? — тихо спросил окружающих Вакасян.

— У меня есть, — встал с раскладного стула Морозов. — Я сам психолог.

Затем вызвали «скорую». Над Максимовым долго колдовали врачи, тыкали ему в нос ватку с нашатырем, мерили давление.

— До свадьбы заживет, а, да? — крутился возле него Варшавский.

— Марик, отстань, — морщился актер.