Читать книгу - "Отель с привидениями. Деньги миледи - Уилки Коллинз"

День клонился к вечеру. Лорд Монтбарри и молодые супруги с гостями отправились в оперу. Сказавшись усталой, Агнес осталась в отеле. Генри Уэствик из приличия тоже пошел с друзьями в театр, однако улизнул после первого действия и вернулся к Агнес в гостиную.

– Ты думала над тем, что я тебе сказал днем? – спросил он, садясь на стул рядом. – Согласись, что относительно страшного подозрения, мучившего нас обоих, теперь можно успокоиться.

Агнес грустно покачала головой:

– Если бы так, Генри! Если бы я могла честно признаться, что у меня отлегло на душе.

Такое начало у многих мужчин отобьет желание продолжать разговор. Терпение же Генри, когда дело касалось Агнес, было неистощимо.

– Если ты переберешь события дня, – произнес он, – ты не станешь отрицать, что мы кое-чего добились. Ты вспомни, как рассеял наши сомнения доктор Бруно: «После тридцати лет практики могу я, по-вашему, не распознать, что смерть наступила от бронхита?» Вот уж действительно вопрос, не требующий ответа. Или свидетельство консула – разве в нем было что-нибудь сомнительное? Узнав о смерти лорда Монтбарри, он предложил располагать им; он был в палаццо, когда прибыл гроб, и собственными глазами видел, как укладывали тело и завинчивали крышку. Свидетельство священника также не вызывает сомнений. Он не отходил от гроба, читал отходную, пока умирающий лежал в доме. Зная все это, как ты можешь отрицать, что смерть и погребение Монтбарри уже не таят загадок? Осталась лишь одна неясность: принадлежат ли найденные останки пропавшему курьеру? Или это не он? В этом все дело. Я понятно изложил свою мысль?

С этим она не стала спорить.

– Тогда что мешает тебе почувствовать такое же облегчение, какое чувствую я? – спросил Генри.

– Мне мешает то, что я видела ночью, – ответила Агнес. – Когда мы вернулись к этой теме, уже переговорив с очевидцами, ты упрекнул меня в том, что я впадаю в суеверие, как ты изволил выразиться. Это далеко не так, хотя, выкажи это суеверие кто-нибудь другой, я бы ему поверила. Памятуя, что значили в прошлом друг для друга твой брат и я, я могу понять, почему призрак явился мне: просить милости христианского погребения – и возмездия для преступников. Я даже допускаю некоторую долю истины в том, что ты назвал месмеризмом: что будто бы я видела это под магнетическим воздействием, оказавшись между останками убитого мужа над моей головой и виновницей-женой, буквально у меня под боком мучившейся раскаяньем. Но я не могу понять, чего ради я должна была пережить это страшное испытание, если совсем не знала убитого при жизни, то есть знала постольку, поскольку принимала участие в его жене. Это к тому, что, как ты считаешь, я видела Феррари. Я не буду с тобой спорить, Генри, но в глубине души я уверена, что ты ошибаешься. Ничто не разубедит меня в том, что мы по-прежнему далеки от страшной правды.

Генри и не стал ее разубеждать. Скрепя сердце, приходилось уважать ее собственное мнение.

– А каким-нибудь другим способом выяснить истину ты не думала? – спросил он. – Кто нам поможет? Несомненно, графиня – ключ к тайне в ее руках. Но, имея в виду ее нынешнее состояние, можно ли доверять ее свидетельству, если, конечно, она захочет говорить? По моему впечатлению – ни в коем случае нельзя.

– Ты был у нее? – перебила его Агнес.

– Был. Опять помешал нескончаемой писанине, зато потребовал высказаться начистоту.

– Значит, ты ей сообщил, чтó ты обнаружил в тайнике?

– Конечно, – ответил Генри. – Я уведомил ее, что она несет ответственность за эту находку, хотя властям я будто бы пока не докладывал, что она связана с ней. И как о стену горох: продолжает себе писать. Но я тоже настырный человек. Заявил, что головой теперь занимается полиция, а мы с управляющим подписали протокол и дали показания. И снова она не обращает на меня никакого внимания. Чтобы ее разговорить, я добавил, что расследование будет вестись тайно и что она может рассчитывать на мое благоразумие. На миг показалось, что уловка моя удалась. Оторвавшись от писания, она глянула на меня с проблеском любопытства. «Что с ней сделают?» – спросила она, имея в виду, очевидно, голову. Я ответил, что сначала ее сфотографируют, а потом тайно, без шума похоронят. Я даже решился сообщить ей заключение хирурга, с которым консультировались: что будто бы применялись – и не вполне успешно – химические препараты, задерживающие разложение, и я прямо спросил, прав ли хирург. Недурная была западня, только она в нее не попалась. С самым безучастным видом она вдруг говорит мне: «Раз вы здесь, я хочу посоветоваться с вами относительно моей пьесы; никак не могу придумать некоторые эпизоды». Имей в виду, это говорилось без тени иронии! Ей в самом деле не терпится прочесть мне свой замечательный труд – на том, видимо, основании, что я должен всем этим чрезвычайно интересоваться, коль скоро мой брат – директор театра. Под первым же подвернувшимся предлогом я ее оставил. Так что у меня с ней ничего не получается. Зато твое влияние на нее способно возыметь действие, как это уже было. Может, попробуешь – и развеешь свои сомнения? Она наверху, я охотно провожу тебя к ней.