Читать книгу - "Алиби от Мари Саверни - Иван Аврамов"

Губенко уже направлялся к машине, ожидающей его в двух шагах от дома Яворского, как столкнулся с почтенной дамой Ландсберг, совершающей вечерний моцион с доберманом Микки. Она улыбнулась Глебу, как старому знакомому. Он тоже улыбнулся и спросил:

— Светлана Анатольевна, а что, Яворский никогда не засыпает за своим Диккенсом? Я, помню, когда-то в юности начал его читать, и уже на третьей странице глаза начали слипаться сами по себе.

— Еще как засыпает, — засмеялась Ландсберг. — Сколько раз доводилось видеть, как Валерий Яковлевич с книгой в руках сладко дремлет в своем кресле. А почему вы спросили меня об этом?

— Да пытаюсь понять, отчего он так любит этого скучного Диккенса. Кресло у окна, очередной темно-зеленый томик, один и тот же наряд — с ума сойти!

— Почему один и тот же? Впрочем, вы правы. Домашние наряды он меняет нечасто. Несколько лет Валерий Яковлевич отдавал предпочтение, как ни странно, халату. Темно-синему халату с красной вертикальной и зеленой горизонтальной полосками. А это уж месяца два-три как сменил халат на серую кофту да голубенькую рубашечку с галстуком. И теперь стал еще больше похож на старого английского джентльмена, для которого мой дом — моя крепость. Я, кстати, тоже очень люблю старые вещи, к ним так привыкаешь…

— …что они словно бы превращаются в часть самого тебя, — закончил мысль дамы Глеб и церемонно раскланялся с ней.

Ни вечером, ни ближе к полуночи созвониться с Феликсом не удалось, из чего Глеб сделал вывод, что его друг в очередной раз влюбился. Влюбленности Губина были короткими, как видеоклип, и сам Феликс не однажды жаловался, что на сильное, устойчивое чувство он, видимо, не способен. Трудно, правда, было понять, всерьез он это говорит или в шутку.

Утром они почти лоб в лоб столкнулись у входа в горотдел и тут же расшаркались друг перед другом, соревнуясь в учтивости и благовоспитанности.

— Прошу вас, Феликс Эдмундович, — сделал шаг назад Губенко, пропуская первым Губина.

— Только после вас, товарищ Жеглов, — тут же нашелся тот.

— Находчивый, — восхитился Глеб. — Правильно, начальству всегда уступают дорогу.

Доля правды в его шутке была. Хоть оба майоры и занимают должности старших оперуполномоченных, правом негласного старшинства пользовался именно Глеб — в тех, конечно, случаях, если вдвоем вели какое-нибудь дело. Это как в воздушном бою: кто-то ведущий, а кто-то ведомый. Да и двух первых скрипок не бывает, пусть это дуэт или большой оркестр.

— Докладывай, что вчера накопал, — распорядился Глеб, едва они переступили порог своего унылого кабинета, интерьер которого складывался из столов, шкафов, весьма расшатанных стульев еще советского времени да угрюмо-серого сейфа.

— Копают старатели где-нибудь в Якутии или на Аляске. А я… Голяк, Глеб, полный голяк. Другими словами, идиллия в семье Яворских полнейшая. Все друг друга уважают, никто на ближнего своего нож не точит. Насчет алиби… Оно у этого парня не то что не железное, оно, я бы сказал, никакое До обеда был в офисе, работал у себя в кабинете. А потом уехал на пикник с деловым партнером, некоей очаровательной француженкой. Где были, что да как, отвечать отказался.

— Можно, конечно, предположить, что у молодого Яворского летучий роман с этой француженкой, как ее…

— Мари, — подсказал Губин. — Более чем уверен, что это на самом деле так. Когда деловые партнеры молоды и красивы, симпатизируют друг другу, то до интима один шаг. Расстояние, знаешь ли, границы, обязательств, в принципе, никаких — почему бы не развлечься? Я бы лично с удовольствием воспользовался столь соблазнительной возможностью.

— Ясное дело, — саркастически протянул Глеб. — Ты у нас парень не промах. И котильон с какой-нибудь там Мари танцевать не станешь. Ближе к телу, как говорят в народе…

— Глеб, — укоризненно протянул Губин, — в наш век, когда всем катастрофически не хватает времени, это так естественно!

— В принципе, согласен, — пошел на попятную Губенко. — С тобой, Феликс, вообще чертовски трудно спорить… А если серьезно, надо установить, существует ли у молодого Яворского безукоризненное алиби.

— Оригинальная мысль, — восхитился Феликс и уставился на приятеля тем взглядом, каким неразумный ученик смотрит на всезнающего учителя. — Только для этого хорошо бы встретиться с прекрасной Мари. Не люблю командировки, но в Париж слетаю охотно. Елисейские поля, Версаль, Вандомская колонна, площадь Бастилии, Тюильри…

— Что еще? — с едкой иронией вопросил Глеб.

— Эйфелева башня. И Лувр вдобавок, — в отчаянии выкрикнул Феликс, после чего друзья от души рассмеялись.

— Ладно, — сказал Глеб. — Шутки шутками, а с Виталием Яворским у нас полная неясность. Если он сам не хочет рассеять подозрения, придется сделать это нам. Опроси, Феликс, всех и вся, где он был эти чертовы полдня… Еще — думаю, без запроса в Париж нам не обойтись. Уточни, пожалуйста, как называется фирма, которую представляет эта красотка Мари. Нам нужен подробный, если удастся, по минутам расписанный отчет, как распорядилась Мари своим киевским временем. А главное — последние полдня, лесной пикник наедине с Яворским-младшим.

— Глеб, знаешь, что мне еще не понравилось? Виталий Валерьевич не выдержал моего взгляда, когда я напрямую спросил, а не нравилась ли ему юная красивая мачеха, ну, он понял, в каком смысле нравилась.

— И это все?

— Все.

— Ох, Феликс, задрал ты меня этим своим магическим взглядом. Тебя послушаешь — так надо распустить всех этих дармоедов, что через стенку, над и под нами. Оставить только двух конвоиров, чтоб волокли подозреваемых пред твои ясны очи…

— Нутром, Глеб, чую, нутром.

— Нутро — не улика, к делу не подошьешь, — насмешливо сказал Глеб. — Ладно, теперь моя очередь отчитаться. То же, что и у тебя, — полнейшая идиллия в благородном семействе. Удалось установить лишь одно — у старика Яворского железное алиби. Несколько человек собственными глазами видели, что он читал книгу в кресле у окна. Это, так сказать, фишка Валерия Яковлевича — наслаждаться Диккенсом с трех до четырех пополудни в любое время года. Незыблемый ритуал, который он не отменит ни под каким предлогом, включая землетрясение, извержение вулкана, цунами «дельта» на речке, десант марсиан.

Зазвонил телефон, и Губенко снял трубку. Уже через секунду он был само внимание — на связь вышел судмедэксперт Федя Ломонос.

— Красавицу вашу убили примерно в половине четвертого. Допустимая погрешность — плюс-минус десять минут. Удар, да вы и сами это видели, в самое сердце. Человек, который его нанес, стоял лицом к лицу с покойной. Смерть наступила практически мгновенно. По поводу кинжала: клинок абсолютно новый, в деле никогда не бывал. Сделан в Германии, золлингеновская сталь. Но это уже мнение не мое, а спеца Полуянова. Он говорит, что вещица эта дорогая. Приобрести ее обычно позволяют себе состоятельные охотники. На рукоятке отпечатков пальцев не обнаружено.