Читать книгу - "Тонкая нить предназначения - Наталья Калинина"

Где-то рядом хрустнула ветка, не напугав, но насторожив. Неужели мальчишки не послушали и пришли-таки сюда? Если это так, то задаст он им трепки! Или это Лика? С нее тоже станется. Мужчина прислушался, не раздастся ли шорох шагов осторожно крадущегося человека, но ухо не различило больше никаких посторонних шумов. И все же он выждал еще немного, замерев, как охотник, и полностью обратившись в слух. Нет, все тихо. Олег вытащил из кармана смятую пачку сигарет, но прикурить удалось не сразу: всегда исправно служившая ему зажигалка вдруг заартачилась, хоть заправлял он ее пару дней назад. Может, это место на нее так действует? Ведь разрядились же у них днем и установленные ребятами камеры, так ничего и не успевшие зафиксировать, и диктофоны. Можно было, конечно, все списать на легкомыслие мальчишек: не зарядили накануне как следует технику, – да только и мобильники у всей группы, стоило лишь им войти в здание, отключились и отказались работать. А в гостинице включились как ни в чем не бывало. Что ж, от этого места можно ожидать чего угодно, жаль только, что узнать предварительно, чего именно, нельзя. Олег еще раз, уже без всякой надежды, щелкнул колесиком и наконец-то высек маленькое пламя, от которого удалось прикурить.

Хорошо, что у них есть Лика – альтернатива капризным приборам. Не было еще случая, когда ее способности подводили, хотя она нередко повторяла, что имеет куда больше прав на ошибки, чем аппаратура, она просто человек со своими настроениями и циклами, а не японский прибор. Но Олег привык доверять ее мнению и тому способу, которым она получала сведения. Лика тоже каким-то образом чуяла аномальные участки, но в отличие от аппаратов умела устанавливать контакт с неупокоенными душами. В тонкости своего дела – как это ей удается, она никого не посвящала, но, когда начинала работать, никто, включая шумных мальчишек, ей не мешал, и ни у кого не возникало даже мысли подшучивать над ее даром или ставить под сомнение происходящее. Лика в их группе занимала особое положение. Когда наступал ее черед, она располагалась в аномальной зоне прямо на полу или земле с толстой тетрадью и простым карандашом в руках, «прислушивалась» к месту, стараясь настроиться на нужную, как она выражалась, волну, и затем входила в транс. Что она в это время видела или чувствовала – Олег не спрашивал, хоть и подмывало не раз. Может, она просто в это время спала с открытыми глазами. Кто ее знает? Какое-то время Лика так и сидела, немигающим взглядом уставившись в пространство, будто высматривая в нем лишь ей одной ведомые картины, затем по ее телу пробегала дрожь, пальцы левой руки (Лика была левшой) судорожно сжимали карандаш. И вскоре она начинала записывать. Олег присутствовал на многих сеансах, и всегда они проходили одинаково, но каждый раз его охватывало восхищение, смешанное с удивлением, и какой-то священный страх. Лика всматривалась пустым взглядом в пространство, ее собственная душа витала где-то далеко, может, посещала лучшие миры, а ее рука быстро выводила в тетради буквы, складывающиеся в слова. Олег следил за тем, что она писала, и в зависимости от этого задавал вопросы. Иногда некто, вступивший с ним в контакт через Лику, не желал отвечать на конкретные вопросы и торопился высказать то, что считал нужным. Но даже в таких рассказах нередко прослеживалась логика и более-менее вырисовывалась внятная картина произошедшего. Бывало, конечно, что записи не имели никакого смысла или их смысл оказывался недонесенным, терялся в обрывочных, не связанных между собой словах. Но случалось, что диалог выходил вполне осмысленным и полезным. И эти записи, каждый раз сделанные разными, отличными от Ликиного, почерками, с речевыми оборотами, давно вышедшими из употребления, составляли важную часть их исследований и помогали выявить причины аномальности исследуемого места. Потом, очнувшись от транса, Лика ничего не помнила и, бывало, сама с удивлением перечитывала собственные записи. Во время каждого сеанса она теряла много сил, и потом ей требовался черный и очень сладкий кофе. Олег специально возил в машине термос. А еще шоколадка, и потом – долгий сон.

Днем она уже провела сеанс и сейчас нуждалась в отдыхе. Только вот диалога во время дневного сеанса не вышло, а вышло черт знает что, как выругался потом Олег. И не сказать, что ничего не получилось, напротив, только обычно в контакт вступали одна или две сущности. А в этот раз Олег будто на митинг привидений попал, на котором каждый пытался «перекричать» другого. Лика едва успевала записывать, ее рука так и летала по тетради, оставляя обрывочные фразы, накорябанные разными почерками. «Это ад!..» – кричал некто. «Ад – тут!» «Позовите медсестру», – требовал другой. «Леночка, Леночка… Я люблю тебя», – признавался третий. Четвертый вообще ругался матом и богохульствовал. Пятый сыпал междометиями. Лика переворачивала страницу за страницей, лицо ее серело, глаза тускнели, будто подергивались пленкой. И в какой-то момент Олег принял решение прервать сеанс, дабы не навредить Лике. Из здания он выносил ее уже на руках – настолько она обессилела. Стаканчик кофе она так и не допила, в машине сразу же уснула и не проснулась даже, когда они подъехали к гостинице, так что в ее номер он тоже вносил ее на руках, как новоиспеченный муж – молодую жену в апартаменты для молодоженов. А когда Лика проснулась, она сама постучала в его номер и изъявила желание поговорить с той молодой парой, с которой они встретились утром в бывшем поместье. О чем она так долго беседовала с девушкой, так и не рассказала, но выглядела опять уставшей и изможденной. Олег не стал расспрашивать Лику, знал, что она сама все расскажет, как только придет в чувство. И она заговорила, когда до гостиницы оставалось минут десять, только не о встрече с девушкой, а об их дневных исследованиях. «Знаешь, Ягуар, о чем я думаю?.. А думаю я о том, что это место не такое простое, каким может казаться на первый взгляд. Оно словно капуста, прости за такое сравнение. И, похоже, мы только сняли верхние листы, а до кочерыжки еще копать и копать. Понимаешь, о чем я? Суть всего – «кочерыжка», а эти «листы» наросли потом, со временем. Под «листами» я, если что, имею в виду всех тех сущностей, которые изъявили желание передать нам сегодня приветы. Энергетика в этом здании – не дай боже, сам черт испугается. Но породило ее что-то другое, что-то, что либо открыло дверь в другую параллель и напустило сюда всяких тварей, либо превратило усадьбу в «магнит» для несчастий». Олег с минуту обдумывал высказанную Ликой версию, после чего заявил, что принимает ее, но не исключает того, что усадьба, пережившая за свой век столько смутных времен, чьи стены пропитаны стонами умирающих, а затем – страданиями больных детей, уже сама по себе не может быть сосредоточением светлой энергетики. «И все же нам надо копнуть глубже», – настаивала Лика. Олег согласился и выказал желание понаблюдать за усадьбой ночью. «Тебе понадобится помощь, Ягуар». «Ягуар предпочитает выходить на охоту в одиночестве и с наступлением сумерек», – возразил он. Может, их спор растянулся бы надолго, да только в тот момент они уже подъехали к гостинице.

…Олег втоптал недокуренную сигарету носком грубого ботинка в землю, решительно закинул за спину рюкзак и поправил на шее ремень фотокамеры. Снаружи он уже понаблюдал, и ничего не произошло. Метод засады, излюбленный ягуарами, не сработал. Нужно идти внутрь. И только он так подумал, как заметил в одном из окон на втором этаже вспыхнувший и тут же погасший приглушенный огонек, будто некто подавал кому-то условный сигнал. Мужчина восхищенно присвистнул и торопливо направился к крыльцу, не сводя взгляда с окон. Огонек опять вспыхнул и на этот раз не погас, только на время исчез и появился уже в другом окне, словно кто-то шел по комнатам с зажженной свечой в руках. Может, кто-то и правда пробрался внутрь? Кто-то живой, излишне любопытный или нашедший в заброшенном здании временное пристанище. Мужчина на всякий случай погасил фонарь. И вовремя, потому что услышал чьи-то легкие шаги. Кто-то шел впереди него к крыльцу. Луна, выглянувшая из-за тучи, осветила тоненькую невысокую фигурку девушки. На ней, несмотря на холод, был лишь топ на тоненьких бретельках и короткие шортики. Олег не сразу понял, что это одеяние было летней пижамой. А девушка тем временем, совершенно не обращая внимания на пронизывающий ветер и не смущаясь своего легкомысленного вида, взбежала по ступеням и остановилась перед входом.