Читать книгу - "Тридцать три несчастья - Марина Константинова"

«Вот, значит, как! Этот мерин отсиживается у Ольги. И я все-таки права!.. Ай да Лизка, ай да умка! Вот они у меня теперь где!» — злорадствовала Лиза и сжимала худенький кулачок, не спеша проезжая Ленинский проспект. Главное сейчас — не торопиться, все хорошенько продумать и не наделать глупостей.

Но ее так и распирало немедленно отправиться к Ревенко и объявить ей все как есть. Усилием воли Лиза свернула в ближайший переулок, проехала несколько метров и остановилась, забравшись передними колесами на тротуар. Надо было взять себя в руки и сосредоточиться.

Лиза вставила в магнитофон свою любимую кассету с записями Мадонны и принялась размышлять.

«Если вспомнить, как Николаева на него орала, то можно сделать вывод, что он прячется. И, сдается мне, не только от «мадам». Ведь когда она ему с моей подачи про ментов залепила, он аж охрип. И окошко сразу захлопнул. С чего бы ему так обосраться? Так-так, интересненько… Однако Николаева ведь живет на Новослободской, с бабкой, кажется. Почему они в Беляеве? Может, она эту квартиру снимает? Ловко же он пристроился, бестия, — наверняка Ольга еще и платит сама. И что она нашла в этом хлыще? Рожа мерзкая, характер дрянной, мужик вообще никакой, одни понты. Посоветовалась бы со мной, может, кого поприличней бы зацепила…»

— Эй, подруга, дай закурить! — вдруг раздался юношеский фальцет.

От неожиданности Лиза вздрогнула. В открытое окошко со стороны пассажирского сиденья просунулась смешная мальчишеская голова в пестрой бандане. Парень лукаво улыбался и пускал розовые жвачные пузыри.

— Мал еще курить-то!.. Да ладно, возьми, — она протянула пачку и выщелкнула из нее сигарету.

— Я возьму две, можно?

— Черт с тобой, бери, — засмеялась Лиза.

— Спасибо, тетка! — Парень тряхнул пачку и высыпал на ладонь штук пять. Затем он сделал ловкий разворот и умчался прочь на своих роликах.

«Вот сумасшедший! Такой же шальной, как Колян…» — подумала ему вслед Лиза.

И вдруг ее словно обожгло:

«О господи! Коляшка! Как я могла забыть?! Он же звонил из Греции на автоответчик. Ах ты, мамочки, когда же это было?.. — Лиза старалась припомнить тот день. — Что-то около недели назад, кажется… Да, точно. У меня тогда еще была последняя репетиция перед съемками».

При воспоминании о несостоявшихся съемках у Лизы навернулись слезы. Вся лихая круговерть последних двух недель мысленно пронеслась перед ней — захватывающие репетиции в студийном павильоне с Одноробовой, первый съемочный день, он же и последний, потом полный облом, сочувствующие взгляды коллег, неприятный разговор с Петровым, угроза суда… И виновницей всех ее несчастий была именно эта толстая сука, которая приходилась родной матерью ее лучшему дружбану Коляну Ревенко.

«И кой черт меня занес на эту галеру!» — с опозданием теперь сокрушалась Лиза. — Знала же, что так будет! Чем только думала, на что рассчитывала? Да плевать она хотела на мою популярность и на «Нику» в придачу. Тем более с «Никой» этой она сама мне капитально подмогнула. А я, значит, свинья неблагодарная. И по всему выходит, что Ревенко-то права. Но что-то уж больно круто она со мной, словно я Богачева какая-нибудь. И ведь в нормальных отношениях с ней были. Могла бы просто вызвать к себе, наорать, а потом бы все уладили. Все равно она сволочь, а я дура безмозглая. Вот Колян, слава богу, совсем не в нее».

Они познакомились год назад, опять же на съемках. У Лизы была главная роль, а Колян ради развлечения согласился на эпизод. Два дня они с удовольствием изображали перед камерой ссорящихся брата и сестру, раздавая друг другу тумаки и затрещины. В перерывах надувались в буфете пепси-колой и болтали обо всем на свете. С тех пор они больше не расставались.

Несмотря на разницу в шесть лет, они моментально нашли общий язык и понимали друг друга с полунамека, вместе им было легко и весело. Они так и остались братом и сестрой. Лиза как бы опекала Коляна в качестве старшего товарища, при этом делилась с ним всеми своими девичьими секретами. А он подтрунивал над ней, считая ее «своим парнем».

Встречались они по выходным, бесцельно болтались по городу, заваливались в «Кодак-киномир», трескали там попкорн и пили колу. Частенько Лиза забирала его к себе домой и упражнялась на нем в кулинарном искусстве. Колян с удовольствием уплетал ее непропеченные шедевры и взахлеб рассказывал ей о новых компьютерных программах.

Лиза очень привязалась к мальчику и искренне его жалела — ведь при всем внешнем благополучии он был абсолютно заброшен и никому не нужен, кроме толстяка Боба, детского приятеля. Лиза даже представить не могла, как он уживается со стервой-матерью и крокодилом-отчимом.

Само собой, эта дружба держалась в строжайшей тайне от кого бы то ни было, а особенно от мадам Ревенко. Колян скрывал их знакомство от матери, потому что хотел иметь частную жизнь, а Лиза интуитивно чувствовала, что в тот день, когда мама Люба увидит их вместе, закончится ее карьера. Ее обвинят в разврате несовершеннолетних и с позором выставят вон. Причем отовсюду. Даже в захудалый театр-студию не возьмут, не рискнув ссориться с Ревенко.

Лишь однажды, случайно, в открытой кафешке на ВВЦ, они напоролись на Витю Филимонова с женой. Витя был шофером Ревенко и, естественно, прекрасно знал и Лизу, и Коляна. Обе пары вежливо друг другу кивнули, но не обмолвились ни словом. Колян с Лизой сразу смылись и стали готовиться к казни.

Но никаких ответных действий со стороны матери-злодейки не последовало. Виктор оказался нормальным парнем и ничего ей не рассказал. С тех пор каждый раз, когда Ревенко срочно требовался сын и Виктор его привозил, Колян украдкой оставлял в «бардачке» сто рублей. Виктор молчал и деньги брал.

«Ну я и мерзавка!.. Я его практически подставила! Интересно, а кто же его тогда встречал?.. Так. Стоп. Когда он прилетел?» Лиза попыталась восстановить картину минувших событий, и по всему выходило, что Колян вернулся пять дней назад. Как раз в тот день, когда исчез Кирилл.