Читать книгу - "Господин Дик, или Десятая книга - Жан-Пьер Оль"

— Ну, что вы скажете об этом, месье Домаль?

Церемонно застыв с бутылкой в руке, Антуан ожидает моего вердикта. Его сын учится у меня в первом[24]«Б»: угрюмый парень с уже порозовевшими щеками, словно краснота лица в семействе Ладевез была не признаком наследственного алкоголизма, а какой-то фабричной маркой, какой-то профессиональной принадлежностью, передававшейся от отца к сыну вместе с коммерческим капиталом бара. И вот, чтобы задобрить «училу» своего «пузыря», Антуан специально заказал «такое виски, какого у нас сроду не пили, — пальчики оближете».

— Неплохо, совсем неплохо, но… это бурбон, Антуан, это не скотч.

— Ах, черт возьми, верно! Ну, и этого разъездного козла поймаю, он у меня узнает!

Я, как всегда, расположился возле поломанного музыкального автомата, навечно заклинившегося на «Cuando calient'el sol»[25]этих «Мачукамбос». Время от времени дверь бара отворяется, впуская запах моря и затхлый сернистый дух большой фабрики — специфический коктейль Мимизана (который я, разумеется, давно уже перекрестил в «Coketown»[26]), где два месяца в году валявшиеся на пляже отпускники конкурировали своими испарениями с рабочими бумажной фабрики.

— Это не так страшно. Виски действительно очень хорошее… к тому же я собирался взять что-нибудь другое.

— Идет, я угощаю!

Антуан опускает свой тяжелый корпус на стул напротив.

— Ну как там мой «пузырь»? Нормально?

Янтарная жидкость побежала в мой стакан и затем в мое горло — чудный пробег, сопровождаемый эскортом вторичных эффектов: легким сердцебиением, сухостью во рту, невыраженной мигренью и, разумеется, этим странным ощущением высоты, отдаленности.

— Э-э… как сказать… нет, Антуан, не совсем нормально… По правде говоря, работа по Флоберу у него не получилась.

— Флобер… Гюстав?

В течение двадцати лет старший сержант Антуан выкликал новобранцев в казармах Монт-де-Марсана лаем в уставном стиле: «Баррер, Пьер! Дюпуи, Кристоф!» Привычка осталась.

— Да… Флобер Гюстав.

— Черт возьми! Ведь я ему говорил: не трогай этого типа.

— Да… но если начистоту, то у Дидье есть проблемы и с Руссо, Жан-Жаком, Бодлером, Шарлем, и Рембо, Артюром… На самом деле я думаю, что у него проблемы с художественной литературой вообще…

— Точно?

Антуан снова наполняет мой стакан, словно академическая неуспеваемость его сына растворима в алкоголе.

— Он… он с трудом улавливает различие между произведением и реальностью… он судит о том и о другом с позиций собственного опыта. Ему надо было проанализировать мотивации Фредерика Моро в «Воспитании чувств». И вот в кратких словах сочинение Дидье — о грамматических ошибках я не говорю: «Фредерик ничего не понимал в женщинах. Ему надо было с самого начала трахнуть мадам Арну, а потом заниматься своей карьерой».

Бармен поморщился, шокированный таким невежеством.

— Нет, ну какой кретин этот бездельник! Ведь отличить роман от реальной жизни — это же так просто: никто реально не говорит всей той херни, которую пишут в романах! Ладно, вот вернется с футбола, я ему устрою веселый тайм-аут, это я вам обещаю!

В сумерках я взошел на мост и немного постоял, облокотившись на перила; потом, пошатываясь, поплелся к дамбе. Я дошел до края, до того места, где бетон упирался в нагромождение черных камней. Быстро спускалась ночь, слепила водяная пыль. Удаляясь от дамбы, вода отлива издавала звуки выпускаемых газов, в которых словно изливались звуковыми фекалиями жалобы какого-то музыкального автомата. Стоило сделать один неверный шаг, лишь слегка поскользнуться на покрытых водорослями камнях — и я тоже исчез бы в глубинах этого космического отхожего места. Но я был слишком пьян, чтобы беспокоиться о таких вещах.

По мосту проехала машина, и свет ее фар выхватил из темноты неподвижную фигуру человека у перил. Он застыл в странной позе, словно пучок света застиг его в тот самый момент, когда он собирался повернуть назад. Его лицо на несколько секунд осветилось, и я увидел взгляд, неотрывно устремленный на меня.

Машина повернула с моста направо и покатила по дамбе навстречу мне; свет фар ослепил меня. Когда глаза вновь смогли различить мост, он был пуст. Или этот человек бросился с моста в воду, или со скоростью спринтера добежал до того берега и затерялся в переулках маленькой рыбацкой деревушки. Или на мосту вообще никого не было.

Я пошел назад, мои кроссовки заскрипели по песку, из шума моих шагов возникло имя: «господин Дик». Едва различимое вначале, это имя стало набирать силу. Постепенно оно вобрало в себя силуэт, увиденный в свете фар, наполнилось реальностью и какой-то неоспоримой мощью. В моей голове закружился хоровод вопросов и ответов. Почему Мишель послал его следить за мной? Потому что слишком много наговорил. А чего он боится? Что я кинусь в Сент-Эмильон… что я доберусь до рукописи Бореля раньше его.

И даже несколько часов спустя, ворочаясь в постели, я все еще чувствовал на себе пронизывающий взгляд пустых глаз господина Дика.