Читать книгу - "Лунатик - Ларс Кеплер"

правда болят.

Она массирует ему затылок, надавливает на плечи, сжимает мышцы.

— Уф, — выдыхает он.

— Больно?

— Всё в порядке, просто…

— Ты меня боишься?

— Нет.

Она целует его сзади в щёку, затем отступает и смотрит на него сверху вниз.

— Нет?

— Я довольно крепкий, — говорит он.

— Ты не выглядишь крутым.

— Да ладно.

— Мы можем придумать стоп‑слово, — говорит она серьёзно.

— Что?

Моа заливается хохотом.

— Прости, я шучу. Боже, я просто хотела тебя напугать, — говорит она и прикрывает рот рукой, чтобы скрыть улыбку.

— Ладно.

— Эрик? Я правда просто пошутила.

Он берёт её руку и мягко прижимает к губам. Она нежно гладит ему шею, медленно проводя пальцами по волосам.

Телефон Эрика лежит на столе перед ними. Звук отключён, но экран загорается, и появляется сообщение от Йоны:

Мне нужна твоя помощь.

Моа берёт телефон и протягивает его Эрику. Извиняется, что случайно прочитала сообщение, но говорит, что оно может быть важным.

— Спасибо.

— Пациент?

— Нет, друг… детектив.

— Тебе стоит ему позвонить.

— Я сделаю это завтра.

— Мне всё равно, наверное, пора идти. Мне рано вставать — говорит она.

Доктор Эрик Мария Барк — специалист по психотравматологии и психиатрии катастроф. В течение четырёх лет он руководил новаторским исследовательским проектом глубинной гипнотической групповой терапии в Каролинском институте. Он состоит в Европейском обществе гипноза, написал фундаментальный труд по этой теме и сейчас считается одним из ведущих в мире специалистов по клиническому гипнозу.

Глава 24.

Три полосы автомагистрали, ведущей на север, забиты грязными легковыми машинами, автобусами и грузовиками. Непрерывный поток транспорта тянется мимо промзоны, где по сниженным ценам продают спортивный инвентарь, мебель и строительные материалы.

Пока Йона и Эрик едут на Уппсалу в машине Йоны, доктор рассказывает другу, что отец Валерии умер. Она не успела на похороны, но сейчас в Бразилии, рядом с матерью.

Йона думает о маленькой коробке шоколадных монет, которую Валерия дала ему перед отъездом. Она отлично знает, как он любит шоколад. Знает и о его уверенности, что сладкого он не заслужил.

— Сделаешь мне одолжение и просто съешь их? — сказала она с улыбкой. — Съешь шоколад и подумай обо мне.

— Я всё равно буду думать о тебе.

— Упрямый, — вздохнула она.

Йона решил, что позволит себе одну монету, как только сделает конкретный шаг в этом деле.

Эрик говорит о том, насколько, по его мнению, прекрасной была их летняя свадьба. Смеётся над тем, как его сын Бенджамин напился и пытался флиртовать с Луми.

— Шансов у него не было, — продолжает доктор, улыбаясь.

Йона видит перед собой Валерию в тонком жемчужно‑белом свадебном платье, с венком из листьев брусники в волосах.

Голоса гостей эхом разносятся по церкви, украшенной зеленью. Между побеленными стенами и сводчатым потолком, среди рунических камней и средневекового алтаря.

Слёзы катятся по его щекам, когда он чувствует, как сильно дрожит рука Валерии, пока он надевает ей кольцо.

Друзья и семья встают, когда молодожёны выходят из церкви под меланхоличный свадебный марш Битт‑Лассе.

Улыбающееся лицо Луми. Сыновья Валерии с семьями.

Потом запах лёгкого летнего дождя на церковном крыльце, вуаль тумана, поднимающаяся над лугами и полями.

Йона замечает, что едет слишком быстро.

Слева от автострады земля поднимается к старому гравийному карьеру.

Место, глубоко врезавшееся ему в душу.

Именно здесь, много лет назад, он принял одно из решений, которое навсегда омрачило его совесть. Понял, что изменился окончательно, глядя, как тело катится вниз по склону и, как труп, падает в братскую могилу.

Йона не чувствует врождённого влечения к убийству, но способен убить инстинктивно, если того потребует ситуация — как учил его лейтенант Ринус Адвокат. Оценка, решение и действие должны происходить одновременно.

Он сжимает руль так сильно, что белеют костяшки пальцев, пока они не проезжают дворец Розерсберг. Проводит ладонью по волосам, смотрит на Эрика и продолжает их прежний разговор о визите в лабораторию сновидения.

Когда Йона позвонил Эрику, он рассказал ему всё о предварительном расследовании, о жестоких убийствах и о том, какую важную роль Хьюго Санд играет во всём произошедшем.

— Лунатизм, а особенно лунатизм во время быстрой фазы сна — очень сложная вещь… И, как я уже говорил, это не совсем моя специализация, — объясняет сейчас Эрик.

— Кажется, я начинаю понимать, как это работает для Хьюго, — говорит Йона. — Похоже, он помнит фрагменты какого‑то панического сна, который разворачивается в доме его родителей, но совершенно не помнит того, что в это время делает на самом деле, хотя глаза у него открыты.

— Потому что сон подавляет всё остальное, что в этот момент происходит в его мозгу, — кивает Эрик. — По крайней мере, если судить задним числом… Но Агнета говорила мне, что Хьюго нередко что‑то вспоминает, если внезапно разбудить его во время приступа.

— Интересно.

— У него был приступ в квартире девушки. Он как раз собирался перелезть через перила балкона, когда она его разбудила. Кажется, он начал рассказывать о том, что видел в кемпинге. Но к утру всё уже исчезло.

— Что говорит девушка? — спрашивает Эрик и смотрит на телефон.

— Мы не можем с ней связаться.

Маленький камешек ударяет в лобовое стекло, оставляя на нём крошечную блестящую звёздочку.

Эрик отвечает кому‑то эмодзи с красным сердцем.

— Вся команда в отчаянии, — говорит Йона, проезжая мимо длинной шеренги такси, медленно ползущих к съезду на аэропорт. — Мне нужен прорыв… Мы застряли.

— Но я только что слышал, что власти ввели внутренний запрет на деревянные подошвы, потому что…

— Стоп, — говорит Йона с улыбкой.

— Потому что иначе у них всегда есть время пустить корни.

— Ну брось. Эта шутка такая старая, что уже не к месту.

Эрик смеётся и, довольный собой, откидывает голову назад. Йона признаётся, что у них действительно такое чувство, будто они приросли к месту.

Они открыли коробку и начали перебирать кусочки пазла, но ещё ни разу не нашли двух, которые бы сошлись.

— Похоже, ни одно из старых дел об убийстве топором не подходит под этот рисунок, — продолжает он. — Мы обращались в Европол и Интерпол, но кто знает… Может, всё ограничится только этими убийствами. Может, больше их не будет. Они даже могут оказаться не