Читать книгу - "Сиротка для врага. Огонь и Тьма - Ульяна Чертовских"

подняться ввысь, расправить гигантские крылья и парить, разрезая ими прохладный ночной воздух.

Однако я не спешил. Сжимая волю в кулак, я усмирял его порыв, мягко, но неуклонно давая понять, кто здесь задает ритм, кто главный. Я дышал медленно и глубоко, пока бешеный стук сердца не сменился ровным, спокойным ритмом, а внутренняя буря не утихла, превратившись в сконцентрированную, готовую к выплеску энергию.

И тогда я резко рванул с места, стремительно побежав вперед по хрустящему снегу. Сделав всего несколько мощных, разгоняющих шагов, я широко раскинул руки в стороны, подставляя их ночному ветру. Секунда — и мои распахнутые руки уже были не руками, а огромными, сильными крыльями. Еще одно мгновение — и я, оттолкнувшись от земли, взмыл вверх, врезаясь в бархатную темень неба, уносясь в ночную даль.

Я кружил над спящим, темным лесом, то набирая скорость, яростно рассекая воздух, то почти полностью ее сбавляя. Я взмывал высоко-высоко, к самому диску луны, заставляя звезды меркнуть, а затем, камнем падал вниз, испытывая на прочность и гравитацию, и собственные нервы, расправляя крылья лишь у самых макушек заснеженных елей, ощущая, как хвоиные лапы скользят по перьям. Мой ворон ликовал, он пел беззвучную песню свободы, наслаждаясь каждым мгновением полета, каждым свистом ветра, бьющим в лицо.

Хорошенько размявшись, напитав крылья силой, а душу — восторгом, я сделал последний виток и уверенным взмахом направился в сторону мрачных, продуваемых всеми ветрами земель, где обитали наши извечные недруги — черные рыси.

В темноте ночи я был практически невидим, скользя гигантской тенью над землёй. В столь поздний час все люди уже сидели по своим домам плотно затворив ставни на окнах и крепко-накрепко закрыв входные двери. За многие годы жизни под гнётом, у них выработалась привычка не привлекать к себе лишнего внимания, особенно в ночное время. Прихвостни Де Блэков, чувствуя свою безнаказанность, могли ворваться в любой дом и устроить там полный хаос.

Добравшись до поместья Де Блэков, я уселся на макушку гигантского дерева и, прячась в его ветвях, стал наблюдать. Судя по громким крикам, доносящимся из дома, пирушка была в самом разгаре. Сквозь большие окна было видно, как слуги сновали туда-сюда, то и дело наполняя кувшины вином и поднося свежие блюда.

Примерно около полуночи входные двери поместья отворились, и вся пьяная толпа хлынула наружу. Разгорячённые алкоголем воины хватали факелы и поджигали их от огня, пылающего в большой чаше прямо посреди двора. Некоторые из них, не дойдя до чаши, падали тут же на снег, и через мгновение раздавался громкий храп. Их оттаскивали под навес для лошадей и бросали прямо на кучи с соломой. Кто-то горланил песни, кого-то тошнило под навесом всего в паре шагов от тех, кого поместили туда на ночлег. От сего зрелища мне стало противно. Впрочем, ничего нового для себя я не увидел. Всё было точно так же, как и при Колуме Де Блэке. Робин, как и его отец, вёл разгульный образ жизни, заботясь лишь о своём благополучии.

Решив, что мне больше нечего здесь делать, я уже собрался улететь. Однако в этот момент на крыльце показался Робин, волоча за волосы молоденькую служанку. Девушка отчаянно сопротивлялась, пытаясь вырваться. Мужчины во дворе загоготали и заулюлюкали, предвкушая веселье.

— Эй, Робин, ты отдашь эту девчонку нам? — крикнул один из них.

— Нет. Эта тварь посмела мне отказать. Она расцарапала мне лицо. Теперь вся её семейка поплатится за то, что их доченька такая несговорчивая.

— Прошу вас, умоляю. Простите, — причитала девушка, трясясь от страха. Она ползала в ногах у Робина, пытаясь вымолить прощение. Но тирану и не нужны были её мольбы. На его потном, лоснящемся лице явно читалась жажда крови.

— Кто со мной? — Де Блэк взял горящий факел и быстро побежал в сторону деревни. Его дружки с громкими криками побежали следом. Служанка осталась сидеть на утоптанном снегу посреди двора. Из-под навеса вышел один из тех, кого совсем недавно тошнило. Содержимое желудка красовалось на его груди большим пятном. Взяв пучок соломы, он попытался очистить одежду, но в этот момент его взгляд упал на девушку.

— Эй, малышка, ты меня ждёшь? — его рот скривился в хищном оскале. Вытерев лицо всё тем же пучком соломы, он шагнул к бедной служанке, которая побледнела от ужаса и попыталась ползти в сторону ворот. Мужчина грубо схватил её, перекинул через плечо и потащил к сараю. В этот момент ему на подмогу подоспели дружки, оставшиеся в доме. Бедная девушка сначала кричала, но потом затихла, изредка нервно всхлипывая. Насытившись молодым невинным телом, изверги, довольные собой, вернулись в дом и, как ни в чём не бывало, продолжили пьянствовать. Робин Де Блэк, тем временем, жёг дома в деревне.

Не в силах больше наблюдать подобные бесчинства я поспешил улететь прочь. Меня трясло от внутренней злобы, от осознания своего бессилия. От того, что я ничем не мог помочь ни бедной девушке, ни её родным. Открытое нападение на усадьбу Де Блэков, могло ещё больше навредить мирным жителям. После увиденного сегодня, у меня не осталось сомнений, что Робин ещё более безжалостен, чем его отец.

Глава 18

Ирэна

Анита радостно захлопала в ладоши, узнав, что в ближайшую субботу мы вместе с ней поедем покупать себе праздничные платья. Большинству адептов наряды должны прислать родители, и зачастую выбор предков совсем не совпадал с желанием отпрысков.

— Представляю, какой ужас пришлёт мне мама с её старомодными вкусами, — Анита недовольно поморщилась, но тут же снова развеселилась. — Но теперь это совсем не важно, ведь я сама себе куплю самое красивое платье. Хорошо, что предки не жалеют денег для любимой дочери, — подруга схватила меня за руки, и мы принялись хохотать и приплясывать прямо посреди коридора.

В субботу в условленный час профессор Де Кроу ждал нас в холле на первом этаже академии. Забравшись в тёплый экипаж, мы принялись болтать без умолку. Профессор поглядывал на нас из-под полуприкрытых век и довольно улыбался.

Зимний Аурвиль был не менее прекрасен, чем осенью. Казалось, сама зима с любовью укутала этот городок в пушистое снежное одеяло. Крыши уютных, будто игрушечных, домиков накрыли тяжёлые белоснежные шапки, а с кружевных карнизов свисали гирлянды прозрачных сосулек, переливающихся в свете дня, словно хрустальные кинжалы. Из каминных труб весело струился дымок, растворяясь в хрустально-морозной выси.

Цветы на приусадебных участках, сберегаемые до весны заботливой рукой местных магов, были заботливо укрыты прозрачным ледяным саркофагом. Каждый бутон, каждый стебелек казался высеченным из