Читать книгу - "Исполнитель желаний - Александр Скрягин"

Ефим полагал, что именно эта социальная лестница и была описана в одной старой книге под именем Вавилонской башни. Размещение ее не на земле, а в человеческих головах, делало это сооружение вечным и несокрушимым. И, все-таки, утверждает старая книга, она была уничтожена в порыве прекрасного и яростного гнева.

Стоящие около , как правило, не имеют не только какого-либо общественного положения, определенной работы, но часто и собственного дома.

Но сокол – это не социальная категория, равная бомжу. Нет. Сокол – особый склад характера, скорее всего, присущий человеку от рождения.

Среди соколов, хоть и редко, встречаются и вполне обеспеченные люди. Но от этого они не перестают быть соколами: в душе они совершенно безразличны к той ступеньке социальной лестницы, на которой случайно оказались. Именно это равнодушие и делает из нормальных людей странных вольных птиц.

Но состоятельный сокол все-таки явление редкое. Большая часть – не имеет ничего или довольствуется малым. Очень многие ужаснулись бы, представив себе их жизнь. Соколы же чувствуют себя в ней, как птицы в воздухе. Они как-то умудряются прекрасно устраиваться в обстоятельствах, когда нормальный человек давно впал бы в самое черное отчаяние, а то и наложил на себя руки. Соколам же – всегда, хоть бы что!

Они умеют оценить вкус шашлыка из барашка или ухи из стерлядки, но могут обходиться и пшенной кашей без масла, а то и просто куском черного хлеба с солью. На их самочувствии и здоровье это никак не сказывается.

Соколы не дураки выпить, но алкоголизм среди них редок. Да и понятно: пьянка, это – почти всегда бегство от страшной ситуации пребывания на социальной лестнице, постоянно грозящей ужасом падения. А соколам – падать не откуда. От чего им бежать под призрачную защиту зеленого змея? Лестницы-то у них нет!

Стоящих около можно ошибочно принять за представителей красивого племени романтиков. Ясные соколиные глаза часто можно встретить в компаниях, бредущих за красотами тайги, горных вершин или золотом Чингисхана. Но соколам все эти вещи, в сущности, также не кажутся важными. Они вращаются в бородато-гитарных компаниях только потому, что там им находиться все-таки приятнее, чем среди серьезных людей, озабоченных карьерой или увеличением своего банковского счета.

А что же, в таком случае, греет душу самим соколам?

Складывается впечатление, что – просто жизнь. Жизнь сама по себе. Единственное, что им по настоящему нравится – это вставать утром, когда хочется, ходить, где нравится, и размышлять: что собой представляет этот странный мир, куда они зачем-то попали из роддома?

Ничто другое их, в сущности, не интересует.

Соколы обычно крепки физически. Живут они, не болея. И, как правило, умирают накануне возраста незаработанной ими пенсии. Умирают спокойно и легко, чаще всего во сне.

Мимикьянову даже приходила в голову дурацкая мысль: а, вдруг соколы – это вообще какой-то новый вид существ, рождающийся из биологического вида Человек Разумный . Так же, как когда-то птицы вылупились из огромной армии ящеров. Могучие звероподобные ящеры бесследно исчезли в дымке времени. А легкие изящные птицы остались и завоевали небо.

Ефим внимательно присматривался к стоящим около , пытаясь заметить в них черты будущего, но ничего подобного, как будто, не обнаруживал. Совершенно никчемные и бесполезные для общества существа… Ну, умные, ну быстро соображающие, но только вот куда их ум направлен? Не ясно.

Вот к таким людям и направлялся майор Мимикьянов.

Деревянная дверь в старую башню была открыта.

Внутренность водокачки освещалась вечерним светом через узкие окна-бойницы, пробитые в толстых стенах.

Бетонный пол нулевого уровня устилали осколки кирпича и отбитые пласты древней штукатурки.

К стене была привинчена железная корабельная лестница с тонкими поручнями. Ее окончание терялось в высоте.

Мимикьянов ступил на крепкую ребристую ступеньку и стал подниматься вверх.

На середине пути до его слуха долетел негромкий перебор гитарных струн и слабенький, но приятный баритон:

«Люди идут по свету, им вроде не много надо,

Была бы прочна палатка, и был бы не труден путь,

С дымом сплетается песня, ребята отводят взгляды,

И шепчет во сне бродяга кому-то: не позабудь…»

У самой вершины лестница устремилась в узкий промежуток между кирпичной кладкой башни и круглым боком огромной цистерны. Когда-то закаченная в нее вода под действием силы земной гравитации разбегалась по трубам домам поселка. Но уже много десятилетий, как в цистерне было сухо. А вода отправлялась к кухонным кранам силой мощных электрических насосов на городской водозаборной станции.

За два пролета до завершения подъема наверху раздался глухой звон. Это майор наступил на ступеньку, укрепленную на шарнире, а она потянула ведущий наверх стальной трос. На его конце были привязаны пустая консервная банка и бутылка из-под водки. Они и ударились друг о друга. Устройство предупреждало здешних обитателей о приближении гостей. Застать их врасплох было не просто.

Над головой майора показался яркий квадрат. Это светился люк, прорезанный в железобетонном перекрытии верхнего уровня башни. Из люка высунулась большая голова. Она имела выпуклые глаза и солидный, но правильный нос. Он делал человека похожим на римского императора с античной монеты. Правда, на голове у человека не было венка из листьев. Да и вообще ничего не было. Его голова была чисто выбрита. Она светилась в сумраке башни матовым фонарем.

– Кто это к нам? – прищурившись, грозно спросил человек. – Мы, никого не ждем!