Читать книгу - "Цена познания - Юрий Алкин"

Медленно, словно опасаясь, что фраза рассыплется при мысленном прикосновении, я повторил про себя: «Десятый оказался сознательней вас». И подумал: этого не может быть. «Если бы не он, мы бы так и не узнали о вашей эскападе». Нет, этого просто не может быть. «Если бы не он…» И тем не менее это так, Эмиль донес на меня. Настучал. Заложил. Накапал. Предал. Не снял передо мной маску только для того, чтобы снять ее у себя комнате. А может, я что-то не так понял? Хотя что тут понимать. А все-таки? Что, если эти расплывчатые слова обозначают совсем другое? Я встал и снова направился к столу. Гордиевы узлы надо разрубать не думая.

Некоторое время никто не откликался.

— Николь… Николь, — настойчиво продолжал твердить я в микрофон.

Наконец в голове послышался слабый шум.

— Пятый? — спросил полузнакомый мужской голос.

— Кто это? — вопросом на вопрос ответил я.

— Это Катру, — вежливо сказал он.

Я немного растерялся. Вот уж кого не ожидал услышать.

— Чем могу помочь? — спросил он тем временем.

— Я не уверен, что вы в курсе дела, — сказал я, прикидывая, можно ли с ним откровенничать.

Он усмехнулся.

— Я в курсе всех ваших дел.

— А где Николь?

— Мадемуазель Луазо не работает по двадцать четыре часа в сутки. Так же как и другие наблюдатели. По ночам их присутствие не так необходимо. А я иногда прихожу сюда вечерами. Порой тут бывает очень интересно. Например, сегодня.

Я понял, что он осведомлен о моем проступке. Скорее всего, он даже был свидетелем головомойки.

— Скажите, Эм… Десятый в самом деле донес на меня? — спросил я, решив называть вещи своими именами.

Катру помолчал. Слышно было, как он вздохнул. Потом сказал:

— Ну зачем же так — «донес». Не надо придавать его действиям личный характер. Десятый просто сообщил нам о потенциальной угрозе, нависшей над экспериментом.

— Сообщил все подробности? — уточнил я.

— Все, — лаконично ответил он.

Больше говорить было не о чем.

— Спасибо. Спокойной ночи.

— Я надеюсь, вы не собираетесь делать глупости? — встревоженно спросил он.

— Нет, все глупости уже сделаны, — тихо ответил я и нажал кнопку.

— Спокойной ночи, Пятый, — сказал он, когда я уже брел обратно в кровать. Мне показалось, что в его голосе промелькнуло сочувствие.

Я чувствовал, как во мне начинает подниматься мутная волна ненависти. Мысли метались. Вот ведь подлец. Сидел, говорил, моргал своими глазенками. Понимающе улыбался. А затем пошел и все подробно изложил кому надо. До последнего слова все пересказал, память у него хорошая. Отличился, ничего не скажешь. Далеко пойдешь, парень. С такими лояльными осведомителями им действительно не надо за всеми следить. Ну, сволочь, я тебе завтра устрою! Мы с тобой побеседуем… Тут я вдруг понял, до чего довело меня сообщение Тесье. Кому я собрался что-то завтра устраивать? Зачем? Чтобы меня выставили за дверь? Хватит, один раз я уже не сумел рассуждать трезво. Эмиль оказался подлецом, но это не значит, что из-за него надо все терять.

Сам не зная зачем, я помассировал виски. Нелепое движение, почерпнутое из кино. Все, что мне сейчас надо делать — это взять себя в руки, перестать искать приключений на свою голову и быть Пятым. Им, и только им. А что должен делать Пятый посреди ночи? Правильно, спать и видеть седьмой сон. А вовсе не скрежетать зубами от бешенства. Я принял горизонтальное положение и натянул мягкое одеяло. Вот так-то лучше. А теперь Пятый закроет глаза и заснет. Потому что нет у него никакой причины бодрствовать. И хотя за ним никто не следит, ему надо спать. А то потом он выходит из этой комнаты и творит неизвестно что, забыв, что за ним наблюдают. Почему творит? А потому что человек, который его играет — и-ди-от. Кретин. Но даже он может заснуть, для этого мозги не нужны. Хотя, как говаривал кто-то, «обстановка к этому не располагает». Где я слышал эту фразу? Не помню. Глаза слипаются. Вот странно — потерял кучу денег, друг оказался доносчиком, а все равно тянет в сон. Веки уже не поднять. Кстати, чего ради Тесье, с его психологическим образованием, сообщил мне о своем источнике информации? Я бы на его месте дал понять, что Старший Брат никогда не дремлет. А он вместо этого прямым текстом рассказал, что за мной уже не следят днем и ночью. Точнее, не следили. Теперь, наверное, опять будут. Но зачем он мне это рассказал? Я ведь теперь всех бояться буду.

Я широко открыл глаза, чувствуя, как начинавший было подкрадываться сон мгновенно улетучился. Зачем? А именно затем. Чтоб неповадно было. Чтобы не лез больше к Эмилю. Чтобы не смел даже подумать о подобном разговоре с другими. Чтобы был Пятым. Может, они все видели сами, а Эмиля приплели именно благодаря своему психологическому образованию. А бедный Эмиль вообще ни при чем. Поговорил со мной, поосторожничал как мог и пошел себе, сетуя на странные запреты, которые не дают пообщаться со старым товарищем. Если это все так, то кто поручится за то, что через неделю он сам не сглупит и не размякнет при очередной встрече с подлым Пятым? А подлый Пятый хитро посмотрит по сторонам и опять начнет бубнить о Париже и старых временах. А тут еще рядом окажется Зритель, и весь эксперимент пойдет прахом. Зато если мы подлому Пятому расскажем о том, что его друг — доносчик, он от этого друга отшатнется как от чумы. «Разделяй и властвуй» — старый испытанный метод. Вот мы и разделим и повластвуем.

Мне стало стыдно и досадно. Чем больше я думал о разговорах с Тесье и Катру, тем очевиднее мне становилось, что моя недавняя реакция была точно просчитана. «Эмиль невиновен, — думал я. — Им манипулируют точно так же, как мной. Завтра мы встретимся, и я прочту в его глазах правду». Возвышенно звучит: «Прочесть в глазах правду». Надо будет не забыть эту фразу, когда буду писать книгу. Если буду писать… Отлетевший было сон подкрался опять и на этот раз победил.