Читать книгу - "Ложь без срока годности - Юлия Ефимова"

– Я тогда долго пролежал в больнице, – еле шевеля языком и с трудом держа голову вертикально, рассказывал Виктор.

Алексей с Мотей уговорили Толяна, который как верный пёс дежурил у дверей библиотеки, где спал хозяин, что необходимо срочно поговорить. Правда, каждый из них преследовал свои цели, у каждого был свой вопрос. Тут, как в КВНе, просто выиграл находчивый. Когда разбудили хозяина, и он, сфокусировав на посетителях взгляд, вспомнил, кто они такие, Алексей сказал Моте:

– Принеси воды, дадим ему аспирин, что я взял у Элеоноры Борисовны.

Наивная Мотя, которая так хвасталась своим опытом жизни на районе, прибежав со стаканом воды, поняла, что проиграла. Алексей уже задал интересующий его вопрос о том, как картина попала к Виктору. Матильда же с просьбой о возврате её голубенького кольца осталась ждать своей очереди. Мотя от злости залпом выпила принесённую воду, показывая, как она обижена. Но, видимо, желание чересчур превысило возможности, протест прервался, Матильда поперхнулась и фонтаном воды, что не поместилась во рту, обрызгала Виктора.

– Спасибо, я уже в норме и, вообще, перестаньте обливаться, я не пил с вами на брудершафт, чтоб вы так фамильярничали, – пробубнил он, вытирая воду с лица. Виктор посчитал, что это были спланированные мероприятия для приведения его в чувство, не поняв, что это провалившийся протест. – Толя, налей мне коньяка.

Мотя виновато взглянула на Алексея, тот уже схватился за голову, качая ей в разные стороны, правда, в отличие от предыдущих качаний головой из-за поступков Матильды, сейчас он ещё и улыбался.

– Ну, так вот, – продолжил Виктор, коньяк уже лёг поверх выпитого, и его снова повело, – долго я тогда провалялся, хотя врачи вообще думали, не выкарабкаюсь, поэтому долгое лечение по сравнению с тем светом не казалось чем-то ужасным. Убивала только мысль о Родьке, которому не так повезло. Поэтому я, чтоб не сойти с ума, разговаривал со старичком, лежащим на соседней кровати. Я уже тогда был с деньгами, нет, конечно, не миллионером, а именно с деньгами. Девяностые, в больницах лекарств нет, врачи голодные, а я платил. Ну, к слову сказать, пока я в реанимации лежал, жена платила врачам и лекарства с Японии заказывала, ну а когда я отошёл, уже сам решал все финансовые вопросы.

Виктор налил ещё коньяка и задумался, щурясь, вглядываясь в бокал, словно не хотелось ему пить, но он понимал, что сейчас это было жизненно необходимо.

– Так вот, мог я себе без проблем отдельную палату купить, но тошно было одному. Мать, как только узнала, что я выжил, сразу от меня отказалась. Жена, царствие ей небесное, и так от меня месяц не отходила, а дома пацаны маленькие. Тимуру тогда вообще годик был, она их то к одним друзьям, то к другим пристроит. Луиза, несмотря на то, что родственница, брать к себе отказалась, ссылаясь на то, что она с Васькой не справляется, они ведь с моим Тимуром одногодки. В общем, замучилась она совсем, да и через месяц брать моих охламонов соглашались всё реже. Я и сказал ей, сиди дома, еду мне Толя будет возить, а я уже буду долечиваться сам. Так вот, чтоб на стену не полезть от тоски, попросил доктора положить меня в палату к хорошему собеседнику. Так я и познакомился с Сергеем Даниловичем. Пенсионер, интеллигент, профессор, воевал, и такие мы с ним задушевные разговоры вели, я думаю, именно он меня к жизни и вернул, иначе я совсем бы мозгами от чувства вины поехал. «Нет здесь твоей вины, – убеждал он меня, – в жизни всякое может случиться. Ну а коли чувствуешь свою вину, попроси один раз прощения и хватит. Теперь на тебе и твоя семья, и его, теперь ты вообще не вправе отступать».