Читать книгу - "Заказуха - Олег Дудинцев"

По отсутствию багажа, бледной коже и напряженным лицам он сразу выделил своих провожатых из общей массы отъезжающих, приблизился к ним и про себя отметил, как те с облегчением вздохнули.

Еще в Ялте он наметил для себя дальнейшую линию поведения – молчать при любых условиях. «Пускай сами доказывают. Трупы они не найдут, а доказательства только косвенные», – вполне компетентно рассудил он.

Чтобы не шокировать соседку по купе профессиональными разговорами, после отхода поезда сгорающие от любопытства оперативники вызвали Валентина в тамбур. Они ни на секунду не сомневались, что изрядно побегавший и оказавшийся в их руках Скоков начнет каяться и выложит все детали убийств, но тот их быстро разочаровал.

– А на фига же ты добровольно сдался? – удивились оперативники.

– Чтобы дочку оставили в покое, – объяснил Валентин.

– Ну ты, мужик, даешь! – восхитились они его хладнокровием. – У нас показаний на тебя около двух сотен. При таком раскладе молчать бессмысленно.

Однако после такого неудачного начала темы этой они более не касались и переключились на игру в подкидного. Во время обеденного перерыва Валентин угостил оперативников своими припасами и поделился впечатлениями от Крыма, а те в свою очередь откровенно поведали ему о тяготах нынешней милицейской службы.

Так дружно и без всяких внешних эксцессов через день рано утром они прибыли на Московский вокзал, а оттуда на метро добрались до Литейного, где с вечера дожидался возвращения своих подчиненных начальник отдела по раскрытию умышленных убийств главка Василий Васильевич Медунов. Ему самому не терпелось взглянуть на настоящего киллера, поскольку судьба-злодейка редко радовала Медунова подобными профессиональными удачами. А это дело, невзирая на общественное положение убиенных, обещало быть громким и сулило всенародное признание.

«Жаль, он к „тамбовцам" не принадлежит, а то можно было бы и орден получить. Может, попросить его сказать, что он из их группировки? – раздумывал Медунов, поджидая Скокова с вокзала. – Ему какая разница?»

Эти прожекты были навеяны словами начальника главка, который в ежедневных публичных выступлениях призывал к «беспощадной войне» с этой чем-то сильно насолившей ему, одной из многочисленных преступных группировок.

Скоков не ведал о его тайных помыслах и с первых же минут знакомства продемонстрировал товарищу подполковнику свою неколебимую позицию, чем сильно того расстроил.

– Может, ему по башке настучать? Сразу, как миленький, заговорит! – предложил на ухо своему шефу один из сопровождавших Скокова оперативников, но Медунов после услышанного поморщился,

– Не стоит. Для ареста и без его признания оснований хватит. Зачем лишний раз прокуратуру нервировать, – так же шепотом ответил тот.

В течение двух часов он, словно гипнотизер, воздействовал на сознание Скокова, внушая тому пагубность его поведения, но тот был непробиваем и лишь попросил сообщить жене о его возвращении.

Так и не добившись от Скокова желаемого результата, на Литейный из городской прокуратуры привезли следователя, который, выслушав сыщиков, поверг их в уныние:

– Все это, коллеги, замечательно, но трупов у нас нет, все доказательства косвенные, и к тому же он молчит. Так что радоваться особенно нечему.

– И что же ты предлагаешь? – насторожился Медунов.

– На десять суток я его без предъявления обвинения задержу, а с арестом пусть прокурор решает… Но будет лучше, если он все же признается. Тогда хоть трупы отыщутся, а это уже прямые улики.

Уверенные в несокрушимости имеющихся на руках доказательств, оперативники были обескуражены и по приказу Медунова бросились на поиски Кузякина и Тамары с проспекта Энтузиастов, чтобы провести с ними очные ставки. Следователь допросил Валентина, а тот ко всеобщему удивлению отказался от адвокатских услуг, мотивируя свой отказ отсутствием денег.

– Вам по закону бесплатно положено, поскольку наказание по вашей статье вплоть до высшей меры, – разъяснил ему следователь. – Вы это понимаете?

Скоков утвердительно кивнул головой, но наотрез отказался от адвоката и продолжал молча игнорировать вопросы, касающиеся убийств.

– Как же ты из Всеволожска удрал? – не выдержав столь угнетающего молчания, спросил его Медунов.

– Бог миловал. Я за всем этим с улицы любовался. Меня теперь на митинги калачом не заманишь, – простодушно признался Скоков и поинтересовался, кто его продал милиции.

– Откровенность за откровенность – не брат, – ответил Медунов: – С ним пришлось повозиться.

Это обстоятельство заметно обрадовало Скокова и вдохнуло в него дополнительные силы, он мужественно перенес очные ставки с Кузякиным и Тамарой, принял их извинения и даже отпустил им грехи.

Памятуя о словах следователя относительно шаткости доказательств, Медунов решил испробовать еще один ход и предложил Скокову свидание с женой, но тот отнесся к этому с недоверием.

– Напрасно сомневаешься. Все в наших силах, если человек себя прилично ведет, – объяснил Медунов, рассчитывавший повлиять на Скокова с помощью Надежды. – У тебя же дочка поступает.

– Вы же пообещали ее не трогать, – откликнулся Скоков.

– Я свои обещания помню. Но мы думали, что ты во всем сознаешься, а ты как-то странно себя ведешь.

– Насчет признания уговора не было.

Медунов, уставший от пустых разговоров, связался по телефону с Надеждой и пригласил ее на утро для свидания с мужем, который во время их беседы нервно ерзал на стуле.

– На сегодня, пожалуй, хватит, – сказал Медунов, положив трубку, и принялся давать Скокову последние рекомендации.

Тот молча слушал начальника «убойного» отдела, и внезапно ему вспомнился ночной ялтинский пляж и сидящая на лежаке Люба. Голос говорящего Медунова слился с рокотом морского прибоя, и Валентин перестал понимать смысл произносимых им слов.

– Ты что, заснул? – неожиданно прервал тот его сладкие грезы.

– Что вы! Я вас внимательно слушаю, – соврал Скоков.

– Я спрашиваю, ты не можешь «тамбовцем» назваться?

На месте растворившейся Любы в сознании Скокова возникла географическая карта, которую он принялся изучать в поисках города Тамбова.

– Я же коренной ленинградец, – мысленно пошарив по карте, ответил он.

После такого ответа Медунов кисло улыбнулся и распорядился увести Скокова в следственный изолятор. Сам же он вторично побрился, прилизал на голове волосы, почистил костюм и, дабы вовремя застолбить себе место в очереди на начальственную милость, направился докладывать генералу о раскрытых убийствах.

– А он, случайно, не «тамбовец»? – с надеждой в голосе спросил его генерал после красочного доклада.

– Точно пока не установлено, но такой вариант не исключен, товарищ генерал, – слукавил Медунов, не теряя надежды на удачный исход предприятия.