Читать книгу - "Тополиный пух - Фридрих Незнанский"

Не исключено, что этот Липский и сам хотел бы за что-то отомстить бывшему судье — ну есть у человека причины! И его сугубо личная жажда мести поразительным образом совпала с «требованием времени», точнее, с политикой неких экономических и юридических структур, не заинтересованных в изменениях в судебном ведомстве, которые намечались в Президентской Администрации. Вот и весь расклад!

— И кто считает, что я не прав, — завершил изложение своей рабочей версии Александр Борисович, — пусть кинет в меня камень!

— И на фиг мне это нужно? — разом охладил пафос друга Вячеслав Иванович, развалившийся в кресле с большим бокалом в руке.

Вообще-то пару этих бокалов, предназначенных для живых цветов, почти литровой вместимости, дядьке подарил племянник Денис по случаю какого-то мелкого торжества, но Грязнов-старший предпочел использовать «стекло» именно по винному назначению — один раз налил — и на весь вечер! Не надо без конца подниматься из кресла, наливать — ничего не надо!

— Ты мне другое объясни, Саня, если этот Степанцов в самом деле повинен в тех грехах, о которых публично поведал твой Липский, на что он рассчитывал, когда бежал к Меркулову? И Костя тоже, этот мудрый мужик, он что, так и не понял, с кем дело имеет? Кому нужно это дурацкое расследование? Где ты должен поставить точку? На чем? Подтянуть за уши несуществующие доказательства невиновности Степанцова? Кстати, тут у меня тоже есть маленькое соображение, если забуду — напомни. Или же просто изображать бурное расследование, а в конце поставить большой вопросительный знак? Как символ нашей Фемиды, которая и сама частенько не представляет, что ей делать? Либо все это — обычная отмазка: улита едет, когда-то будет, а мы тихой сапой проскользнем в председатели, а председателей, назначив, тут же не снимают, словом, и так далее. Не понимаю.

— Я уже задавал себе этот вопрос. И Косте — тоже. Он, как бы сказать, вяло отбрыкивается, ему неинтересно. А о чем ты просил напомнить?

— А-а, вот про что… Я не сомневаюсь, Саня, что этот Степанцов мог совершенно спокойно сажать диссидентов. Посмотрел бы я на судью, который в брежневские да и более поздние времена отказался бы это делать! Но опять-таки, если бы такое обвинение прозвучало публично еще где-то в начале или даже в середине девяностых годов, когда общественность кипела возмущением по каждому поводу, я бы это понял. Но сегодня? Не понимаю, на чем расчет строится?

— Я тоже. Больше скажу, я пока не хочу идентифицировать Метельского с Липским, вот экспертиза даст свое заключение, тогда только. Но, Славка, просто из собственного, пусть невеликого, опыта работы в газете я могу сделать заключение, что в любом опубликованном материале, каким бы он ни был, не должно быть уже по определению сплошной лжи. Обязательно в чем-то есть хоть крупица, но правды, на которую автор, кстати, только и может рассчитывать, когда наступает момент истины. Ладно, мол, в том я сам ошибся, в этом меня подставили недобросовестные помощники или информаторы, но здесь-то! И крыть вроде нечем. Так вот, где эта крупица? От чего мне скакать?

— Ну, сам-то как думаешь?

— Мало что я думаю! Мне точкой отсчета как раз представляется факт пребывания автора в колонии. Кстати, не знаю, что там у Метельского, а у Липского такой факт в биографии имеется, и я уже сделал запрос.

— Так ты ж смотрел?

— Ну и что? Едва отмылся от архивной пыли. Чего я буду снова возиться? Пусть дают официальную исчерпывающую информацию. И вот тогда мы посмотрим, что у нас может всплыть на свет божий и каким предстанет миру лицо известного писателя, «пострадавшего» от советского режима, но уже без маски, а в натуральном его виде. И как бы это обстоятельство не оказалось для него гражданской смертью.

— Ну, ты, брат, и кровожадный! А чего тогда твой холдинг «хвост» за тобой кинул? Что у них общего с Липским?

— А об этом я еще подумать должен.

— Думай, кто тебе мешает? — рассудительно заметил Грязнов. — Я? Так я могу и телевизор посмотреть. Сегодня, кстати, «Сатурн» с «Локо» играют, забавная, надеюсь, будет встреча. А чтоб тебе легче думалось, дам некоторые вводные. По моим данным, твой «хвост», да и всю службу безопасности, возглавляет в настоящее время некто Кулагин Федор Федорович, отставной полковник госбезопасности. Служил в известном тебе Пятом управлении, как кто-то сказал, «по связям с интеллигенцией». Время службы — те же годы, семидесятые тире восьмидесятые.

И Грязнов, приникнув к бокалу, демонстративно включил телевизор, из которого волной вылился в комнату шум зрительских трибун стадиона «Локомотив».