Читать книгу - "Волшебный пояс Жанны д'Арк - Екатерина Лесина"

Здесь, в замке Тиффож, деду не нужна башня.

Здесь есть целый этаж, куда запрещено спускаться прислуге, кроме одного немого уродца, всецело преданного Жану де Креону. За этой рабской преданностью, за обожанием, которым вспыхивают глаза карлы, Жилю вспоминается прежний разговор.

И вера, которая абсолютна.

Пожалуй, теперь он, как никогда, понимает слова деда. Карла способен не только убираться в пыльных комнатах лабораторий, мыть посуду или растирать коренья. Нет, он готов выпускать кровь котам и голубям, а может, не только им. Ежели хозяину вдруг понадобится кровь человеческая, то карла добудет и ее, женскую, детскую… он не увидит в том греха.

Впрочем, дед не столь смел.

— Я изучаю живое, — признался он однажды, когда с ним случилась вновь охота побеседовать на запретные темы. — Я желаю проникнуть в тайну жизни: почему одни живут долго, а иные умирают во цвете лет? Не от ран или болезней, но сами по себе? Почему в ветхозаветные времена люди способны были жить и двести лет, и триста, и тысячу? И как вышло, что этот божий дар долгой жизни был утрачен?

Жиль слушал деда с почтением и страхом.

В лабораториях его среди глиняной посуды весьма причудливых форм, среди печей и трав, древних манускриптов ему было неуютно. Здесь было множество предметов, вызывавших у Жиля и восторг, и суеверный ужас. Двухголовый младенец в стеклянной банке. И чучело зверя с утиным клювом и крылами, древняя мумия, привезенная из Святой земли.

Сушеные жабы.

И череп дракона, столь огромный, что меж челюстями его спокойно могли уместиться три человека. А то и четыре.

— Я до многого дошел, но многое же осталось сокрытым… у меня еще есть время. — Дед говорил это, убеждая самого себя. — Конечно, есть… а если я не успею…

— Я продолжу, — пообещал Жиль.

Впрочем, в замке Тиффож у него было множество иных занятий. Дед не солгал, сказав, что сделает из Жиля воина, достойного славы предков. Он отыскал лучших учителей, и это знание Жиль впитывал с куда большей охотой. Он и прежде умел что верхом ездить, что управляться с оружием, однако же эти умения достигли совершенства…

А в четырнадцать Жиль впервые убил человека.

Англичанина.

В тот год англичане вовсе обнаглели, расползлись по всей стране, чувствуя себя в ней хозяевами. И на землях барона де Креона появились… тем веселей.

Нет, поначалу не было веселья, но был лишь страх умереть. В какой-то момент Жилю вспомнились дедовы слова, что прежде люди жили и по двести лет, и по триста… а ему всего-то четырнадцать.

Перед Жилем возник огромный англичанин, косматый, похожий на медведя-шатуна… Он ревел и вонял, и Жиль ткнул мечом прямо в раззявленный рот… англичанин захлебнулся кровью. И вид его, умирающего, привел Жиля в совершеннейший восторг.

Сто лет?

Двести?

Сколько бы прожил этот человек, если бы не Жиль? И выходит, что его рука, рука Жиля, была в сей момент едва ли не рукой самого Господа?

Додумать не вышло.

Схватка была жесткой, и запах крови пьянил, оглушали крики. В какой-то момент Жиль окончательно потерялся между землей и серо-красным предзакатным небом.

Ему повезло.

Это позже он понял, до чего ему повезло выйти из боя, не получив и царапины. И наставник Жиля, он же и охранник, сказал:

— Молодец.

Скупая эта похвала заставила сердце Жиля стучать быстрей.

— Ты видел? Нет, ты видел, как я его? — Перед глазами все еще стояло перекошенное предсмертной судорогой лицо англичанина. — Деду показать надо!

Солдаты бродили по полю, добивая раненых и обыскивая тела. Жиль не мешал: таково было их право. И если отыщут чего-нибудь и вправду ценного, то ему принесут.

Вечером дед, выслушав сбивчивый восторженный рассказ, произнес:

— Я тобой горжусь. Ты не уронишь честь рода.

И Жиль поднял кубок:

— За славу грядущую!

Жиль выпил. От вина шумело в голове, и, наверное, тогда он позволил себе выпить слишком много, потому как ночью, во сне, он видел то англичанина, то Жанну, которая улыбалась той своей особенной улыбкой.

— Ты сумасшедшая, — с уверенностью произнес Жиль.

А Жанна ответила:

— Ангелы тебя берегут. Мы еще встретимся. Обязательно.

Проснулся он с больной головой и весь день отлеживался в постели. Ангелы берегут, значит… пускай себе… даже лучше, если берегут. А нет, то Жиль и сам справится.

Он ведь достоин своих предков!

Следующие два года прошли в кровавом угаре.

Он воевал.

Он жил от схватки до схватки, всякий раз окунаясь в нее с головой, почти сходя с ума, а может, и вправду лишаясь разума. Бой дарил упоение.

И восторг.

И порой сквозь красную пелену, что падала на глаза, Жиль слышал голоса, прекраснее которых не было… наверное, ангелы пели ему осанну…

Дед же день ото дня становился мрачней. И если вначале он всецело одобрял Жиля в его желании очистить земли от англичан, то после обеспокоился.

— Ты слишком безрассуден, мальчик мой, — сказал он однажды. — А если тебя ранят?

Жилю случалось испытывать боль, когда чужой клинок пробирался сквозь преграду доспехов. Но в алом безумии боя боль эта была ничтожной, не стоящей внимания.

— Если тебя ранят всерьез? Или убьют?

— Не убьют.

— Ты слишком легкомысленно ко всему относишься, — сказал дед, настроенный куда более скептически. — Ты веришь в собственную неуязвимость?

Жиль пожал плечами.

— А помнишь наш разговор? Вера опасна, Жиль. Ты думаешь, что ты особенный, поскольку тебе везет… да, ты силен, но всегда найдется кто-то сильней. Ты удачлив? Но удача способна отвернуться. Тебя хорошо учили, но этого порой недостаточно…

— Чего ты хочешь? — С каждым словом деда Жиль раздражался все сильней. И вправду, чего надо этому старику? Ему не нравится, что Жиль побеждает?

Или что сражается? Так разве не сам он говорил о славе? И о достоинстве? И о том, что нельзя позволять англичанам наглеть? Они и без того вольно ведут себя здесь, едва ли не хозяевами…

— Я хочу, чтобы ты начал думать! — Дед ударил кубком по столу, и вино расплескалось. — Ты — это не только ты! Ты — это род, который угаснет, если с тобой, недоумком, что-нибудь случится.