Читать книгу - "Похищение Данаи - Владимир Соловьев"

Так и не понял, чего это Галя в таком напряге: из-за смерти Никиты или из-за того, что Сашу все еще мурыжат и неизвестно, когда выпустят (если выпустят)? Вряд ли все-таки из-за меня, хоть я и догадывался, что ей не очень по себе в моем присутствии. Или она тоже меня подозревает? Ничего, стерпится слюбится. Не было еще случая с тех пор, как первый раз дала, чтоб она мне отказала. Покочевряжилась для порядка, но в конце концов сделались, хоть она все время поглядывала на дверь и такую подо мной устроила пляску святого Витта, чтоб только я скорее кончил. Егоза! Вот я и кончил, не успев войти во вкус. Это был акт не любви, а физкультуры. И ненависти: взаимной.

— Не надейся — так скоро он не появится, — рассердился я, залезая обратно в джинсы, и как раз в это время услышал, как поворачивается ключ в замке. Мы быстро привели себя в порядок, но думаю, что если б даже Саша нас застукал, вряд ли обратил внимание. Жаль, что не застукал: Сашино равнодушие к Гале — моя ей месть не знаю за что. Хотя догадываюсь.

— Пытали? — пошутил я. И тут же успокоил его: — Я вот тоже среди подозреваемых.

— Если б не твоя телеграмма, они бы его до сих пор не хватились.

— Ну вот — опять я виноват! Хватились бы — мастерская была под колпаком. Днем раньше, днем позже. А от тебя чего хотели? У тебя же алиби.

— На убийство Никиты, но не на убийство Лены. А они теперь, в связи с новым убийством, заинтересовались прежним. По второму кругу. — И Саша вздохнул.

— На убийство Лены алиби у Никиты. Галя, а может, ты и мне какое алиби подбросишь по старой дружбе?

— У тебя и так есть алиби: тебя не было здесь в обоих случаях.

— А что, если нам самим заняться расследованием? — предложил я. — С условием, конечно, что ничего не выйдет за эти стены, если только они без ушей. Одной лишь истины ради?

Оба на меня как-то странно смотрели.

— Что вылупились? Или вы и так все знаете, а мне мозги пудрите? Давно подозреваю, что я здесь один хожу в пелках. Или друг дружке вы тоже голову заморочили? Так как — устроим день без вранья? Обещаю: тоже выложусь. За мной не заржавеет. И у меня есть кое-что в закромах. Поехали?

— Кто ты такой, чтоб устраивать нам допрос? — Это Галя.

— Не я вам, а мы — друг другу. Перекрестный допрос.

— Допрос с пристрастием, — сказала Галя, и мне показалось, что она так противится вовсе не из-за себя.

— Что ты хочешь знать? — Это Саша.

— Что мы хотим знать? — уточнил я. — Прежде всего — кто убийца? Или убийцы? Это, думаю, главное. Если мы это знаем. Если убийцы — среди нас, а не с улицы. Я бы не исключал из черного списка покойника. Нет, он, конечно, не мог сам себя кокнуть, но Лену… Я ее никак не мог убить — находясь за океаном. Никита не мог убить самого себя. Все остальные на подозрении. Включая Галю. Даже если мы не выясним всю истину, то приблизимся к ней. Если не решимся сказать правду про себя, то давайте хоть поделимся подозрениями друг на друга. Кого ты подозреваешь в убийстве Лены? — Это я к Саше.

Он взглянул на Галю, словно прося у нее совета, но Галя никак не отреагировала на его молчаливую просьбу, если это действительно была просьба мог и присочинить, у меня воображение работает иногда на крутых оборотах, минуя реальность. Но что точно: Галя была ему нянька, невостребованное материнство она опрокинула на это великовозрастное дитя.

— Тебе не обязательно отвечать, — сказала она Саше, но он ее не послушался.

— Покойника, — сказал он, вдруг решившись. Я чувствовал, каких это ему стоило усилий.

— А он — тебя. — И, чтоб его успокоить, добавил: — Подозревал. Теперь ты у него вне подозрений. Никто почему-то не рассмеялся.

— Если б не он, она была бы жива, — добавил Саша убежденно.

— А ты? — Это я к Гале.

— Проехали, — ушла она от ответа. — А ты сам?

— Сначала думал на Сашу. В таких случаях муж всегда на подозрении, по схеме «Отелло — Дездемона». Но потом, поглядев на Сашу, решил, что он на такое не способен: ни морально, ни душевно, никак. Рука б не поднялась. Кто угодно только не он. Вот и решил, что Никита. Ваш семейный союз был для него непереносим. Не знаю даже, был ли он в Лену влюблен. Скорее — навязчивая идея. Лена его волновала не сама по себе, а как твоя жена. Он ухитрился доказать самому себе, что человек ничтожен ввиду его смертности, перед лицом небытия, что личность — фикция, а усилия индивидуума — суета и тщета, и единственное тому опровержение была только твоя, Саша, любовь к Лене, ее вычлененность из мира самок. Вот он и задумал увести ее от тебя, а когда не вышло — устранить физически.

— Усложняешь, — сказала Галя, которую, похоже, раздражали мои разглагольствования о Сашиной любви.

— Упрощаешь, — сказал Саша.

— Не упрощаю и не усложняю, а вытягиваю рациональную концепцию из клубка эмоций.

— Ты думаешь, он ее убил ради своей концепций? — спросила Галя.

Я чуть не поперхнулся от возмущения:

— Он ее не убивал! Ты знаешь не хуже меня. Нечего строить из себя целку!

— О чем ты? — спросил Саша.

— А о том, что из-за этого все-таки не убивают. Чтобы подогнать концепцию к реальности. Скорее кончают жизнь самоубийством, а не убивают. В Тбилиси у меня была пропасть свободного времени. Плюс кромешное одиночество. Два условия для интенсивного мыслительного процесса. А главное — прямое доказательство его невиновности, которое я вам еще предъявлю. Короче, я пришел к иному выводу.

Согласно сценическим правилам, выдержал паузу. Вот Галю и прорвало:

— И теперь думаешь на меня?

— Да. Путем отсева других кандидатов. Ни Саша, ни Никита на убийство женщины не способны. Бомж отпадает по теории вероятности. Кроме тебя, больше некому. И ни у кого не было столько мотивов. Куда ни кинь! Методом исключения: Галя. Кто единственный на это способен: Галя. Кому это выгодно: Галя. Cherchez la femme: Галя. Ведь, кроме тебя, других телок окрест нет — не Даная же! А потом наговорила ему на Никиту, — кивнул я на Сашу, — вот он на него и тянул. Мог и убить, подзавести можно и ангела. Леди Макбет из Санкт-Петербурга — вот ты кто!

— Ты с ума сошел, — тихо сказал Саша.

— Может быть. Или мы все с ума съехали, что тоже не исключено. Каждый из нас знает больше, чем говорит. В том числе я. Я говорю об индивидуальном знании: каждый из нас знает то, что не знают другие, — и помалкивает. Но есть кое-что, известное любому, в том числе мне, хоть меня здесь и не было, когда это случилось. Вот вы и надеетесь, что я этого не знаю, а я знаю, знаю, черт побери!

Это я сам видел — как они переглянулись, в замешательстве и тревоге. Особенно Саша.

— Блефуешь? — сказала Галя.