Читать книгу - "Почем фунт лиха - Людмила Милевская"

— Но как же? — долго не хотела верить мне пьяная Маруся. —Этого не может быть.

Она еле ворочала языком и беспрестанно икала.

— Почему не может, когда очень может, — начала сердиться я.

— Но мы же, ик, только что тебя так хорошо похоронили,пышно… ик, и с почестями. Ой, старушка, как мы тебя поминали, — рухнула она вмои объятия и залилась слезами. — Как поминали…

— Вижу, — сдержанно констатировала я.

— Я еще ничего, а Нелли сама, как труп. Тосин муж повез ее кСаньке.

— Представляю.

— Нет, это, ик, невозможно представить. Старушка, это надовидеть.

— А Алиска? — решилась наконец спросить я о том что большевсего меня занимало.

— Ой, Алиска то и дело бухалась в обморок. Успокоилась лишь,когда ее окатили водой и испортили черную кружевную шляпу. Она скорбела большевсех, как настоящий убийца.

Маруся отбросила меня на край дивана, села, широко расставивноги, обхватив голову руками и покачиваясь из стороны в сторону.

— Ой, сколько горя, ик, сколько горя видела сегодня, сколькослез, — причитала она. — Я прямо вся как есть расстроилась и рыдала. Рыдаливсе, абсолютно все, кроме Тоськи.

— А что Тоська? — заинтересовалась я, стаскивая стумбообразных ног Маруси туфли на каблуках и пытаясь надеть на ее распухшиеступни тапочки.

— Тоська перепила и давай злословить. Вспоминала, старушка,какие-то твои грехи, лепетала что-то о расплате, о том, что ты, слышь,старушка, хотела увести у нее мужа, что грязно домогалась его. Я прямо вся ееосудила и даже собиралась подсветить ей фингал. Муж ее был не против, а Неллине дала. Но все присутствующие ее осудили и дружно пообещали аналогичноеповедение на ее похоронах. Я разозлилась по-настоящему.

— Если Тоська думает, что хоть кому-то нужен ее облезлыймужик, пусть срочно лечится от паранойи, — заявила я, чем порадовала Марусю.

— Точно, пусть лечится, — рискованно качнулась она вместе сдиваном. — Ой, старушка, это ты?

Я устала признаваться в своем существовании и лишьукоризненно покачала головой.

— Слушай, ик, а зачем ты здесь, когда мы так чудесно тебяпохоронили? Я прямо вся была на твоих похоронах. И как ты здесь?

— Я вылезла из могилы.

— Правда? — слегка изумилась Маруся. — Ну и правильносделала, — беспечно махнула она рукой. — Пойдем выпьем за упокой твоей души.

— Тебе уже хватит.

— Мне — да, но тебе надо выпить, — заверила меня она, хватаяза руки и тщетно пытаясь встать с дивана. — Выпьем и споем. Эту споем… Черт,какую же мы с Нелькой пели… А-аа! А ты такой холодный, как айсберг в океане, ивсе твои печа-али…

Маруся так загремела своим противным голосом, что соседи невыдержали и застучали в стену.

— Так вы еще и пели? — обиделась я.

— Пели всю дорогу! — бодро подтвердила Маруся. — Покойнаябыла жизнелюбкой, и мы решили, что надо петь. Пили и пели. Поминали, ик, отвсей души.

— Может, вы и плясали?

— Не-а… А что, это идея…

Она внезапно вскочила с дивана, сделала пару игривых скачков,но тут же рухнула на пол и захрапела.

Только в одиннадцать утра Маруся кое-как пришла в себя исмогла удовлетворить мое любопытство по-настоящему. Тогда я узнала, что никто,кроме Тоськи (ну, я ей еще покажу), не поскупился на венки и на добрые трогательныеслова на лентах.

Самый дорогой венок был от Алиски, которая убивалась по мнесильнее всех. Было много цветов, много слез и много горя. Оркестр игралвеликолепно и все завидовали мне и говорили, что других похорон и себе нежелают.

Я осталась довольна. Все прошло просто замечательно, заисключением инцидента с тетушкой. Нина Аркадьевна, не проронив и пары слезинок,тут же бросилась требовать у Нелли свидетельство о моей смерти. Таким образом,видимо, она пеклась о наследстве. Еще она хотела сразу же забрать мою коллекциюхрустальных фигурок, кое-что из шуб и много чего из антиквариата под предлогом,что оставлять это в пустой квартире опасно.

— Я быстро поставила эту выдру на место, — с гордостьюсообщила Маруся. — Хорошо, епэрэсэтэ, что мы догадались состряпать фальшивку отнотариуса, в которой ты поручаешь все похоронные хлопоты Нелли. Только этим иотбились. Нелли сказала, что до получения наследства еще полгода, асвидетельство о смерти пригодится для всяких формальностей. «Или вы хотитезаняться этими формальностями сами?» — поинтересовалась она. Тетушка сразу жеостыла, но вещи прибрать попыталась. Их пришлось, старушка, буквально выдиратьиз ее жадных лап.

— Легко верю. Неужели эта нахалка не постеснялась даже своихумных детей? — удивилась я, зная, что с тетушкой приехал ее сын, а мойдвоюродный братец Денис. Да и Клавдия была на похоронах.

Маруся горестно покачала головой.

— Представь себе, — вздохнула она, — Денис — славный парень.Я видела — он готов был сквозь землю провалиться, но молчал, как рыба об лед.

Я всегда жалела Дениса, действительно воспитанного,порядочного и интеллигентного. Его маменька затуркала беднягу донельзя. Он сдетства не смел и рта раскрыть. Вот Клавдия — другое дело.

Я поделилась своими наблюдениями с Марусей.

— Клавдия да-а, — согласилась она. — Клавка так одернуламать, когда та попыталась настаивать на своем, что все мигом ее одобрили.«Какое свидетельство! — прикрикнула она. — Соня, наша Соня лежит в гробу, а тыталдычишь о каком-то свидетельстве о смерти. Тебе что, недостаточно гроба?» ТутНина Аркадьевна и заткнулась.

— Клавдия прикрикнула? — не поверила я.

— Прикрикнула, старушка, да еще как. Вся на нервах, всяпрямо на нервах. Бледная, постаревшая. Тебе почаще надо умирать, может, тогдабудешь лучше знать своих близких.

Я прослезилась.

— И не подозревала, что Клавдия может кричать, — шмыгаяносом, всхлипнула я.

— Истинные страдания, — шмыгнув за компанию своей «плюшкой»,с пафосом произнесла Маруся. — Всем, старушка, было нелегко. Правда, многие изтвоих подруг, несмотря на скорбь, вздохнули с облегчением, но, видит бог, им зато воздается.

Потом примчалась Нелли, и мы по второму кругу, уже болееподробно, с массой мелких деталей обсудили мои похороны. Надо сказать, у Неллипамять оказалась значительно лучше, чем у Маруси, и я узнала бездну всякоготакого… Ну ничего, я еще оживу, узнают они меня!

Потом мы выпили за мое здоровье, за мое счастье и много ещеза что. Когда Марусе показалось, что я вполне готова хладнокровно восприниматьцифры, стоящие на счете за похороны, она открыла мне во что обошлось этоудовольствие.