Читать книгу - "Магическое изречение - Наталья Николаевна Александрова"

круглого счета. Я тебе отдам… Я непременно отдам…

Улыбка на лице Шатуна стала еще шире.

— Да ты что? Отдашь? За кого ты меня принимаешь? «Лимон»! Не смеши мои кроссовки! Ты как долго мне не отдавал долги? Не помнишь? Запамятовал, наверное, да? И еще сделал ноги! Мне тебя, голубок, пришлось искать, людей беспокоить…

— Я не сбежал, Шатун! Я не…

Шатун низко наклонился над ним и проговорил тихо, с угрозой:

— Свинтил, голубок, свинтил! Так вот, за это время набежали кое-какие, сам понимаешь, проценты, плюс штраф за побег, за моральный, так сказать, урон… Накладные опять же расходы… На одну дорогу сколько ушло… Короче, голубок, ты мне должен четыре «лимона».

Сергей на мгновение застыл.

— Четыре? — переспросил он, чувствуя сухость во рту. — Четыре? Шатун, побойся бога! Четыре — это чересчур!

— Нет, Серый, я, кажется, обсчитался! Не четыре — пять «лимонов»! Пять ты мне должен, вот это будет точнее! А если ты еще немножко покочевряжишься, станет еще больше! Сам понимаешь — такси стоит, а счётчик тикает!

— Шатун, да где же мне взять столько денег? — заныл Сергей. — Это нереально…

— Нереально, говоришь? Я тебе сейчас покажу, что реально, а что нереально!

Из-за спины Шатуна появился новый человек — широколицый, приземистый. Это был второй из тех двоих, которые всплыли в памяти Сергея на фоне театрального снега.

Широколицый, не отводя глаз от Сергея, спросил:

— Шатун, можно я его обработаю? У меня так руки чешутся, прямо сил нет!

— Угомонись, Шуруп! Ты прошлый раз уже погорячился, мне из-за тебя пришлось с ним возиться, доктору счёт списать. Сейчас его бить нельзя, доктор сказал — загнуться может. Рана откроется — то, сё… Кровищи будет… Вот не надо этого!

— А как же тогда?

— Головой надо работать, Шуруп! Головой, а не кулаками! Позови ко мне Коптёлыча!

Шуруп исчез, а через пару минут появился квёлый тщедушный старикашка. У старичка была круглая розовая лысина, окружённая аккуратным венчиком кудрявых седых волосиков, круглые бесцветные глаза и остренький любопытный носик. На носу сидели круглые очочки в металлической оправе. Одет он был в серый мятый костюмчик из дешёвой ткани, похожий на школьную форму советских времен.

— Где клиент? — осведомился старичок.

— Вот он, Коптёлыч! — Шатун показал на Сергея. — Смотри не угробь его… Он мне живой нужен. — Шатун сел на стул.

— Обижаешь, Шатун! — Старичок наморщил детский лобик. — Когда это я клиентов гробил? Ты меня со своими громилами не путай! Я работаю аккуратно, интеллигентно, подход у меня психологический! Можно даже сказать, философский!

— Ну, давай, философ, работай!

Старичок подошёл к кровати Сергея поближе, улыбнулся ему щербатым ртом.

— Ну, здравствуйте, молодой человек! Как вы себя чувствуете?

— Погано, — честно ответил Сергей.

— Ну, это вы преувеличиваете! — Старичок покачал головой. — Пока вам не так уж плохо. А вот сейчас мы с вами познакомимся поближе и посмотрим, что можно сделать, чтобы вам жизнь мёдом не казалась.

Сергей промолчал, удивлённо разглядывая старика.

— Сейчас мы с вами, дружочек, поиграем в одну простую игру. Я вам буду говорить слово, а вы мне — другое, первое, какое придёт вам в голову. Только не раздумывайте. Отвечать нужно мгновенно.

— Это еще зачем?

— Вопросы будут потом. Ну, начнём, благословясь! Улица…

Сергей угрюмо молчал.

Старичок вопросительно посмотрел на Шатуна. Тот набычился. Старик строго свёл белесые бровки.

— Ну, я же вам объяснил правила, дружочек. Я вам говорю слово, вы мне в ответ первое, что придёт на ум. Итак, улица…

Сергей по-прежнему молчал.

Старичок повернулся к Шатуну.

— Попроси его соблюдать правила!

Шатун встал со стула, наклонился над Сергеем и, поиграв желваками, приказал:

— Будешь делать, что тебе сказали, иначе отдам тебя своим пацанам, пожалеешь, что на свет родился!

— Шатун, — влез тут же Шуруп. — Ну, можно я его разочек…

— Да отвали ты! — рявкнул главарь.

— Спокойно, дружочки! — Старичок отодвинул приземистого, наклонился и жёсткими пальцами нажал Сергею точку за ухом.

Сергей застонал — тело пронзила мгновенная боль.

— Ну что, продолжим? — спросил старичок ласково, когда он отдышался. — Улица…

— Дом, — нехотя уронил Сергей.

— Отлично. Комната…

— Окно.

— Фонарь…

— Снег.

— Свадьба…

— Фотография, — со вздохом недовольства ответил Сергей.

— Тарелка…

— Мясо.

— Шерсть…

— Расчёска.

— Серый…

— Волк.

— Змея…

— Трава.

— Гора… — продолжал Коптёлыч.

— Море.

— Теснота…

— Пещера.

— Ползают…

— Раздавить.

— Восемь лап…

— Гадость, — терял терпение Сергей.

— Паук…

— Бежать.

— Ну, видите, как всё хорошо и просто? — Было похоже, что старичок искренне обрадовался. — Вот мы с вами и познакомились. Я теперь всё о вас знаю, дружочек.

— Что вы такое обо мне знаете?

— Я знаю о вас самое главное. Знаю, чего вы боитесь больше всего на свете.

— И чего же?

— Да ладно, наша игра закончена. Переходим ко второй части Марлезонского балета. Для начала обеспечим полную неподвижность пациента… — С этими словами Коптёлыч удивительно ловко пристегнул Сергея кожаными ремнями за руки и за ноги к кровати, затем повернулся к Шатуну и попросил: — Скажи своим ручным дуболомам, чтобы принесли чемодан номер четыре.

Шатун отдал приказ, и через минуту Шуруп принёс небольшой чемоданчик, который он держал на отлёте, стараясь как можно меньше с ним соприкасаться.

— Ну вот, молодой человек, приступим… — Старичок открыл чемоданчик, так что крышка закрывала его содержимое, и достал стеклянный ящичек, в котором шевелилось что-то мохнатое и бесформенное.

— Ну вот, дружочек, начинается самое интересное…

Он поднёс ящик поближе к Сергею, и тот увидел, что за стеклом копошатся несколько огромных мохнатых пауков. Душа у него ушла в пятки. Он вспомнил, как в далеком детстве, в детском саду, подошёл к террариуму. В нем сидел большой мохнатый паук. Маленький Сергей смотрел на этого паука как заворожённый и не мог сойти с места. Вдруг к нему подскочил главный детсадовский хулиган Северюхин. Северюхин — гроза всех ребятишек, всё время издевался над тихим Серёжей, доставал его по-всякому. И этот мальчиш-плохиш внезапно схватил паука поперёк брюшка, выхватил из террариума и мгновенно засунул Серёже за ворот рубашки. Паук провалился вниз. Мохнатые цепкие лапки заскребли по животу. Это было так страшно и омерзительно, что Сергей едва не умер. То есть на какое-то время он почти умер, во всяком случае, потерял сознание. С тех пор он не выносил пауков. Даже самых маленьких. При виде самого-самого безобидного крошечного паучка, который тихо плёл свою паутину в углу, поджидая зазевавшуюся муху, у Сергея в ушах начинали с грохотом забивать сваи и к горлу подступала тошнота.

И вот сейчас мерзкий старик сдёрнул с него одеяло и поставил на живот стеклянный ящик с пауками. У Сергея пересохло во рту, сердце заколотилось в горле, как целый ансамбль японских барабанщиков.

— Уберите это! — прошептал он