Читать книгу - "Мост самоубийц - Марина Серова"

что мне не хотелось заставлять ее лишний раз вставать. Надо побыстрее закончить опрос и уйти, чтобы она могла отдохнуть. Если, конечно, она вообще когда-нибудь отдыхает.

— У Поли были со всеми нормальные отношения. Она ни с кем не ссорилась. Кроме, конечно, самого Иртеньева, но это не считается.

— Почему?

— Этот человек живет в состоянии атомной войны. Роман вообще ни с кем не может находиться в нормальных отношениях.

— Почему же никто не увольняется? — не удержалась я.

— Иртеньев — это пропуск в мир дизайна в этом городе. Не знаю, каким образом, но ему удалось создать репутацию какого-то мегакрутого творческого гуру. Для меня самой это загадка: Роман самолюбивый до жути и на этой почве всегда ссорится с людьми. Он ненавидит, когда с ним спорят или отстаивают свою точку зрения. Он не прислушивается ни к каким аргументам, кроме одного.

— Деньги?

Мария кивнула.

— Когда приходит богатый клиент, Иртеньев скачет на задних лапках и выполняет все его пожелания, даже если это откровенно бредовые фантазии, о которых клиент сам потом пожалеет. Он выдает это за свои творческие идеи, но все работающие на него люди понимают, что Иртеньев — дизайнерский импотент.

— Откуда тогда берутся заказы и репутация?

Маша вздохнула с печальной улыбкой:

— Большинство людей ничего не смыслят в дизайне. А большинство богатых клиентов аб-со-лют-но ничего в нем не понимают. Тут нужен вкус, насмотренность, образование. Денежные воротилы этим не особо интересуются, им некогда. Они зарабатывают деньги и ищут модное имя, чтобы оформить себе дом. Вот Иртеньев — такое модное имя. Он нащупал золотую жилу: берет эпатажем. Легко спутать эпатаж и по-настоящему хорошее дизайнерское решение. Безвкусицу и смелость. Люди как рассуждают: «Вау! Фиолетовая мебель в зеленой кухне — наверное, это дико круто. Беру!» Потом они хвалятся друг перед другом своими интерьерами, имя маэстро начинает порхать в кулуарах и на частных вечеринках. Проходит три года, и вот уже все хотят Иртеньева. А те, кто не может себе позволить его услуги, довольствуются теми, кто с ним работал.

— И неужели никто не скажет, что король-то голый? — удивилась я.

Мария покачала головой:

— Кому ты скажешь, если его все так хвалят? Возмутиться бездарностью гения — все равно что расписаться в отсутствии вкуса. Вот и живут наши звезды и бизнесмены в синих спальнях, малиновых туалетах и оранжевых гостиных. Это, кстати, не шутка. Был у нас такой проект. Конечно, годы пройдут, и люди избавятся от этого ужаса. Но не скоро — Роман обожает приезжать к бывшим клиентам в гости.

— Ну не может быть, чтобы он всем делал это цветовое безумие. Даже если он считается модным дизайнером, наверняка находятся люди, которые не хотят устраивать цирк из своего дома.

— Находятся. И вот тут как раз вступают в дело другие дизайнеры.

— И вы в том числе?

— И я. И Полина. Полинины интерьеры пользовались большой популярностью у заказчиков, поэтому Иртеньев ее и невзлюбил. Я, например, стараюсь не высовываться. Так, ковыряюсь с не самыми денежными заказами, на которые Иртеньев не слишком обращает внимание. Но Полина — у нее всегда был пунктик на том, чтобы угодить людям. Она просто не могла делать работу плохо или без рвения. И конечно, иртеньевские эксперименты ей не нравились. Она мечтала «набить руку» и уйти в свободное плавание.

— А Иртеньев был посвящен в эти планы?

— Дураком его не назовешь, поэтому даже если не знал, то догадывался.

— И как он относился к этой перспективе?

Маша развела руками:

— Конкурентов Иртеньев не любит. Если у кого-то что-то получается, он трубит на всех углах, какого он плохого мнения об этой работе. Недавно в центре один молодой дизайнер оформил кафе в морском стиле. Получилось очень здорово. Люди хлынули в заведение, а из Москвы приехали журналисты из какого-то авторитетного дизайнерского издания, чтобы снять интерьер. Иртеньев чуть не помер от таких новостей. Он привлек кого-то из влиятельных друзей или заказчиков, и молодой талантливый дизайнер почему-то вскоре покинул наш город.

— Действовал угрозами, я полагаю?

— Думаю, ему посоветовали не быть таким талантливым или проявлять свои таланты в другом месте. Он понял, что крупных заказов вроде ресторанов или торговых площадок ему в Тарасове не видать, и решил, что лучше уехать в место, где девяностые уже канули в Лету.

Я задумчиво произнесла:

— Но ведь и у нас девяностые канули в Лету. Прежние порядки уже не в чести. Криминал, конечно, есть, но в целом все возможности вести дела честно в условиях здоровой конкуренции имеются. Неужели Иртеньев не понимает, что он не выживет как бизнес-единица с таким подходом?

В кухню заглянул один из сыновей Марии и попросил пить. Женщина налила ему воды в высокий пластиковый стакан и отослала в комнату.

— Иртеньев хочет быть первым парнем на деревне. Это желание перекрывает в его мозгу все остальное. Подозреваю, что он прекрасно понимает, что на самом деле бездарен, но болезненное самолюбие не дает ему признаться в этом даже себе самому. Когда-нибудь он потерпит крах, но не знаю, как скоро это случится.

— Мне все-таки непонятно. В городе полно заведений и богатых домовладельцев, работает много дизайнеров. Как он вообще может диктовать кому-то условия? Ведь он же элементарно не вытянет на себе все заказы в Тарасове, даже если сильно захочет.

— Он и не хочет себе все заказы. Он хочет славы, — ответила Мария. — Тот мальчик провинился только тем, что его заметили в столице и приехали по собственной инициативе. Роман ревнив к чужим достижениям. А чтобы его работу опубликовали в авторитетных изданиях, он может только мечтать. Один раз за большие деньги удалось пропихнуть публикацию, и то читатели потом раскритиковали в пух и прах этот материал. Подозреваю, что в случае этого молодого дизайнера действительно имели место угрозы. Всех заказов в городе Иртеньев, конечно, не сделает. Но хочет, чтобы люди считали, что нанимают другого дизайнера не потому, что у него дизайн лучше, а потому, что на Иртеньева денег не хватило.

— И как же Полина собиралась работать сама?

— Она считала, что время все расставит на свои места. Деньги и связи можно наработать. А с ее талантом от репутации Иртеньева уже через несколько лет не осталось бы следа.

— И он это понимал, — констатировала я.

Маша пожала плечами:

— Как я уже говорила, дураком его не назовешь.

Я решила зайти с другой стороны:

— Вы дружили с Полиной?

— Мы были коллегами. Дружба в «Огнецвете» не приветствуется. Иртеньев против любых контактов, кроме рабочих, и никогда не проводит корпоративов.

— Странно.