Читать книгу - "Сонька. Конец легенды - Виктор Мережко"

— Табба!.. Какие страшные вещи вы говорите! Кругом жизнь, народ, веселье, а вы в странной тоске. Окститесь, милая!

Она взяла его за лацкан пиджака, приблизила лицо почти вплотную.

— Нет жизни, нет народа, нет веселья. По крайней мере, для меня. Есть только тягостное ожидание конца! Подсасывает под ложечкой, и я знаю, что скоро все закончится.

Неожиданно мимо прошел следователь Гришин, который бросил нечаянный взгляд в их сторону и вдруг замер. Подошел к ним, внимательно посмотрел на девушку, приподнял шляпу:

— Простите, я ошибся, — и зашагал дальше.

— Кто это? — почти шепотом спросил Красинский.

— Следователь из Департамента полиции.

— Мне кажется, он вас узнал.

— Нет, не узнал. Но что-то ему показалось.

— Идемте отсюда. — Барон поддержал под локоток бывшую приму, и они стали спускаться по ступенькам.

Неожиданно она остановилась, с улыбкой сообщила партнеру:

— Но я все-таки навещу еще Гаврилу Емельяновича.

— Я бы этого не делал.

— А вы и не будете. Он ведь только мне сделал предложение.

Господин Филимонов был крайне удивлен, когда на пороге его кабинета в сопровождении Изюмова возник Егор Никитич Гришин.

— Свят, свят… Вы ли это, Егор Никитич?

— Не признали? — усмехнулся тот, проходя в глубь кабинета.

— Признать-то признал, а вот явлению изумился, — ответил директор и махнул Изюмову: — Чего торчишь?.. Ступай, пока не позову!

— Благодарствую, — поклонился тот и исчез.

— Воспитываете холуев? — полюбопытствовал следователь, без разрешения усаживаясь на стул.

— Жизнь без преданных холуев скучна и опасна, — ответил Гаврила Емельянович и в свою очередь спросил: — Вы ко мне надолго?

— Вы торопитесь, Гаврила Емельяныч?

— Есть маленько. Спектакль ведь уже закончился.

— Полчаса, не более, — Гришин закинул ногу на ногу, закурил. — Любопытную мадемуазель на выходе я встретил только что. Нечто бесконечно знакомое, но никак не могу вспомнить, кто она.

— Которая?

— Яркая брюнетка в тонких очечках.

— С бароном Красинским?

— Господина я не знаю.

— Ну как же?! Меценат, промышленник, неутомимый ловелас!.. А барышня с ним ныне была действительно исключительная. По крови англичанка, хотя родилась в России.

— Любопытно, — бросил Гришин, затягиваясь. — А я ведь, Гаврила Емельянович, снова при должности и петлицах.

— Вас восстановили?

— Представьте.

— И вы снова будете морочить мне голову всевозможными подозрениями и расследованиями?

— И этого не исключаю. Но побеспокоил я вас, любезный господин директор, по одному деликатному вопросу, — Егор Никитич загасил окурок. — Могу ли я вам доверять полностью и без опасений?

— Но до этого вы ведь мне доверяли? — воскликнул Филимонов.

— Откровенно, не всегда… Так вот. По моим сведениям, несколько дней тому театр посещал князь Икрамов.

— Да, такой факт имел место.

— Что его привело сюда?

— Любопытство.

— Он заядлый театрал?

— Этого я не заметил, — директор налил себе воды из графина, выпил. — Его интересовала судьба бывшей примы госпожи Бессмертной. Помните такую?

— Ну как же? Дочка знаменитой Соньки. Кстати, где она сейчас?

— Вот этим интересовался и князь.

— Он имел роман с примой?

— По слухам, да. Но я, Егор Никитич, свечку не держал.

— Жаль, что не держали, — усмехнулся Гришин. — Больше бы толку было от разговора.

Лицо Филимонова от обиды побагровело, стало жестким.

— У вас еще какие-нибудь вопросы, господин следователь?

— По некоторым данным, бывшая прима продолжает проживать в доме Брянских.

— Если у вас, господин следователь, есть подобные данные, так проверьте их! Проверьте и не морочьте мне голову!

Егор Никитич поднялся, взял шляпу.

— Невежливо после стольких лет отсутствия, Гаврила Емельянович. Невежливо… Но я все-таки буду навещать вас. А вдруг мы окажемся полезны чем-нибудь друг другу! — едва поклонился и покинул кабинет.

Директор выждал какое-то время, резко позвонил в колокольчик.

— Изюмова ко мне! — приказал заглянувшей в кабинет секретарше.

Налил четверть рюмки коньяка, залпом выпил.

Николай приоткрыл дверь нерешительно, с опаской.

— Звали, Гаврила Емельяныч?

— Войди.

Тот прикрыл дверь, возле стола остановился.

— Помнишь этого господина, который только что вышел от меня?

— Так точ… Вернее, помню. Следователь из Департамента полиции.

Филимонов подошел к нему.

— Вбей в свою безмозглую костяную голову. Ни единого слова, никакой информации о себе, о театре, об актерах, обо мне. ТЫ меня понял?

— Понял, Гаврила Емельяныч. Буду молчалив, как сфинкс на стрелке.

— На какой стрелке? — не сразу понял Филимонов.

— Ну, на Васильевском острове!.. Сфинкс!

— Ладно, ступай отсюда, сфинкс!.. И думай о задании, какое я тебе определил.

— Из головы не выходит, Гаврила Емельяныч. — Николай плечом нажал на дверь и вывалился из кабинета.

Заметно потеплело, снег стал рыхлее и принялся прямо на глазах оседать, воронье ожило и заполнило пространство громкими криками.

Было почти темно, когда Сонька пришла в лачужку Михеля. Он услышал шаги, вышел навстречу. Воровка прошла мимо него, опустилась на нары, молча уставилась перед собой.

— Соня… Ты чего? — прошепелявил Блювштейн. — Чего такая?

Она не ответила, продолжала смотреть в одну точку.

— Что-нибудь с дочкой?

— С дочкой, — кивнула она.

— Начальник?.. Он что-то сделал с ней?

Она наконец повернулась к нему, глухо произнесла:

— Миха беременна.

— Что?!

— У нее будет ребенок.

— От поручика?

— Ну не от тебя же.

— Я убью его!

Сонька придержала шагнувшего к выходу мужа, с кривой ухмылкой объяснила:

— Я бы сделала это раньше тебя. Но этим делу не поможешь.

— Он пакостник!.. Подстерегу и задушу!

— Я за советом пришла, а не за расправой. Присядь.