Читать книгу - "Кто стреляет последним - Фридрих Незнанский"

Весь день после возвращения из Риги Вадим провел в пустой квартире одного из своих знакомых, который уехал в отпуск и оставил ему ключи. Перед этим он заехал домой, договорился с соседкой, что она еще немного побудет с матерью, сказал матери, что у него, кажется, скоро появится интересная и денежная работа, сел в свой «Запорожец» и укатил в Москву. На всякий случай проверил: хвоста не было. Работа, которая ему в этот день предстояла, была кропотливой и заняла много времени: нужно было расшифровать пленки, внести в документы информацию, которой не было на кассетах, и все это переписать в двух экземплярах. Можно было бы, конечно, воспользоваться платным ксероксом, но Вадим не рискнул: слишком опасной была информация.

Часам к четырем он закончил, наконец, работу, упаковал документы и кассеты в плотную оберточную бумагу. Получились две довольно увесистых папки. Теперь нужно было решить, что с ними делать. Говоря Марату о том, что его безопасность напрямую связана с этими документами, Вадим блефовал. Он не мог втягивать в это дело близких знакомых, их могли вычислить люди Марата, а доверяться малознакомым людям и вовсе было нелепо. Так что до этого дня Вадим хранил папки в хламе в своем гараже, но теперь нужно было придумать что-то более эффективное. Что? Или — кто?

И вдруг Вадима осенило: Петрович! Ну конечно же! Кому придет в голову искать документы у участкового милиционера? И довериться ему Вадим мог вполне.

Он оказался прав. Вначале Петрович принял слова Вадима за шутку, но, когда Вадим рассказал ему об убийстве Лехи-мочалки и даже сводил за гаражи и показал спрятанную и упакованную в полиэтиленовый пакет бутылку с остатками «Смирновской», отношение участкового к словам Вадима резко изменилось. Было здесь для Вадима еще одно удобство. Если с ним что-нибудь случилось бы, Петрович узнал бы об этом сразу и без всяких условных знаков.

— Что ж, давай, — сказал он, убедившись, что для Вадима все это очень важно.

Пакет, адресованный Меркулову, он принял с уважением. А вот документы, которые он должен был бы передать в посольство Израиля, вызвали большие его сомнения.

— Да ты что, израильский шпион, что ли?

Вадим засмеялся:

— Похож я на израильского шпиона? Да и что ему делать в наших краях?

Ему стоило большого труда убедить Петровича, что в этом деле, в которое он оказался втянутым случайно (и это была чистая правда), интересы России и Израиля совпадают.

— Какие интересы? — не отставал участковый.

— Этого я вам сказать не могу. Пока, — добавил Вадим. — И если вы мне верите, поверьте и на этот раз.

— Наркотики? — предположил Петрович.

— Хуже, — возразил Вадим. — Гораздо хуже.

— А что может быть хуже?

— Я вам потом скажу. Честное слово, — пообещал Вадим.

— Что ж, давай твои бумаги, — согласился наконец Петрович. — Только куда же их сунуть? Не дай Бог, моя наткнется или Наташка.

— А куда вы от жены водку прячете? — подсказал Вадим.

— Верно! — обрадовался Петрович. — Надежное место, ни разу не находила!

Он открыл верхнюю деку старого пианино, на котором последний раз играли сто лет назад и которое теперь пришло в полную негодность. В глубину инструмента он и погрузил папки Вадима. Для верности прикрыл кипой старых газет.

— Порядок!

Усмехнувшись, извлек оттуда же початую бутылку «Столичной».

— Не примешь граммулечку?

— Нет, мне еще ехать, — отказался Вадим.

— А мне еще рано, — с сожалением констатировал Петрович. — После восьми — можно. А сейчас — сразу унюхает. Ну, давай, счастливо тебе, шпион. Ехать-то куда собираешься?

— Хочу своих отвезти в деревню. На лето. Чего им здесь в пыли киснуть.

— В Перхушково, откуда ты картошку возишь? — поинтересовался Петрович.

— Да, туда, все-таки свои люди, присмотрят, помогут.

— Так ты и жену с дочерью и мать увозишь? А на что жить будут?

— Ну, немного я подкопил, хватит на пару месяцев. Да и жизнь там дешевая, не город.

— Это ты верно решил, — одобрил Петрович. — Я всегда говорил: нормальный ты парень. Вот даже развелся, а о дочери не забываешь. Ну, счастливо. Слушай, а если спрашивать про тебя будут?

— Так и скажите: увез своих в Перхушково. К вечеру вернусь…

Хотя куда-куда, а в Перхушково он ехать даже не собирался.

Так. Одно важное дело было сделано. Оставалось второе.

Он уже вывел свой «запор» из гаража и закрывал ворота, когда подкатила серая «семерка» Марата. За рулем был Николай, а рядом, с трудом умещаясь в кресле, сидел Алик в своем обычном сером костюме и с мокрым от пота лицом. Жестом Алик пригласил Вадима в машину. Когда тот оказался на заднем сиденье, Алик молча вытащил из кармана пачку долларов, завернутых в прозрачный целлофан, и протянул их Вадиму.

— Здесь двадцать пять штук. «Зеленых». Твоя доля.

— Двадцать пять — моя доля? — переспросил Вадим и вернул деньги Алику. — За такие бабки пусть Марат сам решает свои проблемы. А я за эти гроши подставляться не буду.

— Подставляться — кому? — не понял Алик.

— Не знаешь? У Николая спроси.

Николай усмехнулся.

— Я по тебе даже соскучился, — проговорил он. — По твоим фокусам.

— Хорошо, — кивнул Алик. — Это — аванс. Ты нам отдаешь груз, а когда заказчик с нами рассчитается, получишь еще столько же.

— Пулю в лоб я получу, когда отдам груз, — без обиняков заявил Вадим. — Деньги полностью на бочку — и груз ваш. Так Марату и передай.

— Ну и наглец же ты, парень, — покачал головой Николай. — Вроде и не дурак, а не понимаешь, с кем имеешь дело.

— Потому и не дурак, что понимаю. И поэтому до сих пор жив, а не валяюсь в карьере. Или еще где. С простреленной башкой, как профессор Осмоловский. А ловко ты его, — обратился Вадим к Алику. — Одним выстрелом!