Читать книгу - "Утро вечера дряннее (сборник) - Светлана Алешина"

– Ты о чем? – не поняла я.

– О ком, скорее, – грустно улыбнулся он. – О Клуне.

– Клуня Ежова не убивал.

– А! – пренебрежительно махнул рукой Поплавский. – Еще признается!

– Да не убивал он! – воскликнула я.

– А ты не кипятись, не кипятись, – снисходительно глянул он на меня, – и не таких раскручивали!

– Я не кипячусь, – отрезала я, – просто знаю, что Клунин этого не делал. Мотива у него не было. Вот Арникову он убил.

– Да ладно, – запахнул он свой шикарный пуховик, – разберутся. Ты вот что мне скажи, – плотоядно и весело посмотрел он на меня, – когда я тебя смогу на рюмку чая пригласить?

– Да хоть сейчас, – лукаво улыбнулась я, – тем более что у меня к тебе разговор есть. Так, ненадолго.

– Фи-и, разговор! – выпятил губы Поплавский и, немного подумав, махнул рукой: – Кафе, ресторан?

– Боюсь, что для этого у меня слишком мало времени, – с сожалением сказала я, – давай в машине?

– Что в машине? – захохотал Поплавский. – Решительная ты девушка!

– Шурик, ты неисправим.

– Ну ладно, пошли в мою.

Мы сели в «Пежо». Я отвинтила бутылку и наконец глотнула заветной жидкости.

– Хочешь? – предложила я Поплавскому.

– Я если чего-нибудь покрепче, – скептически пожал он плечами. – Ну, что там у тебя за разговор?

– Расскажи мне об Андрее. Просто расскажи… Семья, связи, женщины. Мужчины… может быть, – смущенно добавила я.

Поплавский озадаченно приподнял брови и неторопливо приступил к повествованию. Когда он дошел до Арниковой, я его остановила.

– Спасибо, Шурик, – я благодарно посмотрела на него и взялась за ручку дверцы.

– Что, вот так? И все-е? – разочарованно протянул он.

– Но ты же знаешь, кто я и где работаю. Вот моя визитка.

Я достала из сумки визитку и протянула раздосадованному Поплавскому.

– Привет Бригитте, – поддела я его напоследок и выскользнула из машины.

Он вышел следом и, посмотрев на меня грустными собачьими глазами, мотнул головой – вот ты, мол, как?

Я широко улыбнулась и села за руль «Лады». Махнула ему рукой. Он вяло улыбнулся и направился в магазин.

Минут через двадцать я уже поднималась в лифте на девятый этаж дома, где жила Вика, понятия не имея, застану ли ее дома. Не знала я также, на что могу рассчитывать, какое у нее будет настроение, захочет ли она со мной разговаривать. Позвонив в дверь, я все еще старалась предвосхитить детали нашей встречи, как она пройдет, окажется ли полезной для расследования…

Дверь мне открыла сама Вика, в джинсах и футболке. Ни тени косметики. Лицо помятое, бледное, глаза красные, заплаканные.

– Опять ты! – с презрительной ненавистью глянула на меня. – Только сейчас смотрела по телику, а теперь еще и живьем!

Она язвительно усмехнулась.

– Мне надо с тобой поговорить, – невозмутимо сказала я, хотя такой прием меня, мягко говоря, не порадовал.

– Всем надо со мной поговорить, – вздохнула, страдальчески закатив глаза, Вика.

У нее была совсем детская физиономия. Может, это и подкупило Ежова?

– Я ведь расследую обстоятельства смерти любимого тобой человека, – попробовала я вызвать у нее интерес и сыграть на чувствах.

– А мне от этого легче? – устало и подавленно взглянула она на меня.

– Я понимаю, тебе нелегко, но и ты меня пойми…

– Тебе надо статью настрочить, понимаю, – с высокомерным презрением ответила она, – где уж не понять!

– Дело не в сенсации и не…

– Да, да, – с наигранной серьезностью сморщила она свой детский лоб. – Дело в истине. Кому она нужна, твоя истина?

– Мне можно пройти?

Я услышала скрип поднимающегося лифта. Мне до смерти не хотелось препираться с Викой на пороге, давая соседям повод удовлетворить свое жгучее любопытство. Вздернув плечи, Вика тяжело вздохнула.

– Заходи, от тебя ведь все равно не отвяжешься, – в ее голосе звучала явная издевка, но я решила до конца быть стойким оловянным солдатиком.

Мы прошли на кухню. Что это, она, кажется, даже собирается напоить меня чаем?

– Мне нужна твоя помощь, – деликатно сказала я, усаживаясь на колченогий табурет.

– Ой, – вскрикнула она, – не садись, не садись на него, свалишься!

Ее возглас меня напугал – нервы после вчерашнего были на пределе.

– В снегу не замерзнешь, так на ровном месте ногу или руку сломаешь! – Вика впервые проявила не враждебную неприступность, а подобие иронической заботы.

– Спасибо, – неуклюже улыбнулась я.

– Кофе пьешь? – совсем уж фамильярным тоном обратилась она ко мне.

– Пью.

– Только у меня растворимый. Сама понимаешь, не до хозяйства было, – по-деловому сказала Вика.

Надо же! Она еще и такой умеет быть!

– Я хочу тебя спросить, ты не отлучалась с позавчерашней вечеринки? – как можно более благожелательно спросила я.

– Ты что же, – насторожилась Вика, – меня хочешь обвинить в Дрюниной смерти?

Взгляд ее снова обрел стальную твердость.

– Нет, что ты! Ты же его любила! – пылко воскликнула я.

– Нет, не отлучалась. Любой тебе может подтвердить. Да у нас никто никуда не выходил. Мы всем запаслись, – грустно усмехнулась она, – а насчет любви я тебе вот что отвечу. – Викины глаза внезапно потемнели и наполнились слезами. – Если ты думаешь, что я верила в его любовь, то очень заблуждаешься…

– Ты просто сейчас расстроена, – посочувствовала я.

– Нет, ты не поняла, – сжала Вика губы, наверное, чтобы сдержать слезы, – он играл со мной. Зачем я ему была нужна? Ты только подумай: продюсер, композитор. Его и в Москву приглашали. Может, в ближайшем будущем он бы и поехал…

Она выронила из рук кухонное полотенце, которым протирала чашки, и расплакалась. Я дала ей время на то, чтобы успокоиться. Когда затих последний горестный всхлип, я спросила:

– У него были враги? – Не знаю, – меланхолично пожала плечами Вика и, выключив электрочайник, сыпанула в чашки растворимого «Якобс» и залила кипятком.

– Ты же все время была рядом с ним…

– Ну и что, что была! – крикнула, сделавшись снова агрессивной, Вика. – Кто их разберет, всех этих шоу-бизнесменов, друзья они или враги?

Она вызывающе посмотрела на меня.

– Я не хотела тебя чем-то задеть или оскорбить, – терпеливо проговорила я, – просто мне нужна информация.

«Да-а, – подумала я, – ершистая штучка!»