Читать книгу - "Шанхайский синдром - Цю Сяолун"

К ним это не относилось. Выйдя из лифта, она случайно оступилась, а он случайно оказался рядом и подхватил ее. Вот и все. Теперь, через год, он снова шел на встречу с ней. На пересечении набережной Вайтань и улицы Нанкинлу виднелась верхушка здания «Вэньхуэй», маячившая над зданием гостиницы «Мир».

«Утро в объятиях набережной, в ее волосах капли росы…»

На набережной Вайтань, несмотря на ранний час, было много народу. Люди сидели на бетонных скамьях, стояли вдоль парапета, наблюдая за темно-желтыми волнами, – был час прилива. Кто-то напевал отрывки из оперных арий; голоса смешивались с щебетанием птиц в клетках, развешанных на деревьях. Над пешеходной дорожкой, мощенной разноцветными булыжниками, дрожала майская дымка. Неподалеку от парка Хуанпу в кассу речных трамвайчиков выстроилась длинная очередь туристов. Проходя мимо паромной переправы Луцзячжуй, Чэнь увидел, как смуглый моряк показывает ученикам способ укладки тросов в бухту. Паром оказался, как всегда, переполненным; звонок – и вот он уже отплыл на противоположный берег… Люди едут на работу и по делам. Говорили, что скоро под рекой пророют туннель; тогда у шанхайцев появится другой способ переправиться на тот берег. Над водой реяли буревестники; их крылья на солнце казались ослепительно-белыми, как будто они слетели с картинки в календаре. Хотя вода в реке по-прежнему оставалась мутной, было видно, что ее все же начали очищать.

Чэнь ускорил шаг, предвкушая радость встречи.

Вдоль набережной люди занимались тайцзицюань. В одной из групп он заметил Ван.

История не повторяется.

Сейчас на ней была длинная зеленая юбка. Она выполняла комплекс упражнений «24 формы»: «Журавль расправляет крылья», «Игра на лютне», «Погладить гриву дикой лошади», «Схватить птицу за хвост». Все упражнения выполнялись легко и непринужденно, поскольку были позаимствованы из природы, – в этом и заключается сущность тайцзицюань.

Пока Чэнь смотрел на нее, им овладело странное чувство. Нет, с упражнениями все было в порядке. Часть древнего культурного наследия, в основе которого лежит философия Даосизма: ослабление силы мягкостью, принцип инь-ян. Чэнь и сам когда-то занимался тайцзицюань, чтобы оставаться в форме. Однако он почувствовал укол ревности, заметив, что Ван была единственной молодой женщиной в своей группе. Ее черные волосы были зачесаны назад и подхвачены синим хлопчатобумажным шарфом.

– Привет! – поздоровался он.

– На что ты так уставился? – спросила Ван, подходя. На ногах у нее были белые теннисные туфли.

– На мгновение мне показалось, будто ты – героиня стихотворения эпохи Тан.

– Ну вот, опять твои цитаты и аллюзии. С кем я сегодня имею честь беседовать – с поэтом или полицейским?

– Да ведь не мы объясняем жизнь, – ответил Чэнь, – а жизнь объясняет нас – и поэтов, и полицейских.

Ван улыбнулась.

– Похоже на туйшоу, – заявила она. – Не мы толкаем противника, но противник толкает нас.

– Вижу, ты не новичок в деконструкции [9].

– А ты – известный мастер разглагольствовать, нести поэтическую деконструктивную чушь!

Вот еще одна причина, почему с Ван так приятно общаться. Ее не назовешь синим чулком, однако она неплохо разбирается в разнообразных литературных и философских течениях – даже в новейших.

– Знаешь, когда-то и я практиковал тайцзицюань. И туйшоу тоже.

– Правда? Ты меня не обманываешь?

– Много лет назад. Должно быть, я подзабыл технику исполнения, но попробовать можно.

Туйшоу, парные упражнения, – особая разновидность тайцзи: Двое встают друг напротив друга, прижав ладони к ладоням; они толкаются медленно, плавно, непрерывно и ритмично. Несколько пар как раз занимались туйшоу рядом с группой, выполняющей основные упражнения.

– Все просто. Главное – находиться в постоянном контакте, – сказала Ван, плавно вскидывая руки, – и толкать не слишком сильно, не слишком слабо. Гармонично, естественно, плавно. В туйшоу ценится растворение силы нападающего до того, как тот нанесет удар.

Она оказалась неплохой учительницей, но вскоре поняла что ее противник – не новичок. Чэнь мог бы сдвинуть ее с места в несколько первых раундов, но стоять вот так – прижав ладони к ее ладоням, двигаясь в унисон, почти не прилагая усилий, – было очень приятно. Ему не хотелось прерывать близость слишком быстро.

В тот момент они были на самом деле близки – ее лицо, руки, тело, движения, то, как она наступала и оборонялась, глядя ему прямо в глаза сверкающими глазами.

Чэню не хотелось слишком сильно толкать ее, но Ван потеряла терпение и вложила в свое движение чуть больше силы, чем надо. Он крутанул левой кистью, чтобы отразить ее нападение, и слегка отклонился. Едва уловимым жестом он нейтрализовал ее атаку, втянул грудь, перенес вес тела на правую ногу и пригнул ее левую руку вниз. Забывшись, Ван подалась вперед.

Воспользовавшись возможностью, он толкнул ее назад. Она потеряла равновесие. Чэнь поспешно подхватил ее, не давая упасть. Ван густо покраснела и стала вырываться.

С самой их первой встречи ему ужасно хотелось снова обнять ее – только уже не случайно. Однако он все время сдерживался. Сначала боялся, что она плохо о нем подумает. Возможно, сказывался и комплекс неполноценности. Потом Чэнь узнал, что она замужем; правда, позже он все время пытался об этом забыть, ведь ее замужество, как он постоянно твердил себе, было лишь номинальным. За два или три месяца до того, как он познакомился с Ван, ее приятель, Ян Кэцзя, получил разрешение поехать учиться в Японию. Отец Яна, который в то время лежал в больнице, еле слышно высказал молодым людям свое последнее желание: пусть они сходят в мэрию и получат свидетельство о браке – даже если настоящую свадьбу придется отложить до возвращения Яна из Японии. Согласно учению Конфуция, старик хотел уйти из этого мира, сознавая, что его единственный сын женился. Ван не хватило духу отказать, и она согласилась. Через пару недель ее свекор скончался, а вскоре новоиспеченный муж улетел в Японию и стал там невозвращенцем. Его решение стало для Ван ужасным ударом. Предполагалось, что жене все известно о планах мужа, но она абсолютно ничего не знала. Чэнь ей верил. Вряд ли Ян стал бы обсуждать с ней вопрос о своем невозвращении по телефону, ведь общеизвестно, что все международные звонки прослушиваются. Но сотрудники министерства общественной безопасности не поверили ей, и Ван несколько раз вызывали на допрос.

Многие считали, что Ван следует развестись с Яном, раз он бросил ее, да еще так подставил. Сам Чэнь никогда не обсуждал с Ван ее семейную жизнь. Торопиться некуда. Он знал, что она ему нравится, но еще не решился признаться ей в своих чувствах. А пока… он просто радовался, если удавалось время от времени пообщаться с ней.

– Ты умеешь толкаться, – сказала она, не отводя своих ладоней.

– Нет. Я бы никогда не стал толкать тебя по-настоящему. Просто так получилось. Нет, – добавил он, глядя на ее вспыхнувшее лицо, – по зрелом размышлении я и правда хочу кое-куда тебя подтолкнуть. Может, выпьем по чашечке кофе в кафе «Риверсайд»?