Читать книгу - "Тайны прошлого - Джулия Хиберлин"

Такерия Кончиты представляла собой будочку под алюминиевой крышей размером с небольшой прицеп для трейлера. Там едва помещались сама пышнотелая Кончита, огромная канистра сладкого чая, гриль, маленький холодильник, металлическая касса и три ящика-охладителя со льдом и колой. Настоящей колой, разлитой в Мексике, с таким количеством сахара, что от нее зубы болели. Это был единственный безалкогольный напиток, который подавала Кончита.

Она прославилась тем, что говорила покупателям:

— Если вам нужна диетическая кола, вам, ребята, сильно не повезло. Шагайте отсюда в «Тако Бэлл».

В прошлом году Кончита натянула пурпурный зонтик в белых горошинах над одним из трех металлических столиков, выставленных у такерии на участке добела раскаленного бетона. Это было лучшее место в ее заведении. И сегодня Кончита очистила его для нас, заорав из окна на удивленную пару в деловых костюмах:

— Эй! Vamoz! Доедывайте, вам пора идти!

Я много лет была ее преданным клиентом, но ради меня Кончита ни разу не предприняла никаких исключительных действий. Кончита любила мужчин, особенно высоких и способных на хорошую драку. Ее не раз грабили посреди бела дня. Кончита никогда не улыбалась, но Джека она обслужила с самой приятной из своих гримас и даже добавила на его тарелку один бесплатный такито с дичайшим количеством перца.

— Ну и… — сказал Джек, вытирая губы. Было совершенно понятно, что он не собирается говорить, пока его желудок не обуглится от мексиканского счастья. Я ехидно подумала, каково ему будет часа в два ночи.

— Ну и… почему моя мать оказалась в программе по защите свидетелей?

— Томми, мы здесь вроде как в людном месте.

Он жестом указал на ближайший к нам столик на четверых: маленький мальчик тыкал пальцем в айфон; младенец сосал пустышку с такой увлеченностью, будто ему принесли шоколадный милкшейк; усталая мамочка держала на коленях полосатую сумку для пеленок, в которой хватило бы места для еды и развлечений целого маленького народца. Завершала картину чем-то раздраженная техасская бабушка.

— Я не могу поймать здесь вай-фай, — ныл мальчик, встряхивая айфоном, будто детским «Волшебным экраном».

— Ешь свой тако, Эван, — устало сказала мама, в то время как бабушка собралась было открыть рот, но передумала. — И положи мой телефон.

— В нем белые и зеленые штучки, — заныл парнишка, развернув фольгу. — Я хочу в ресторан.

— Эван…

— Вытащи их! — приказал мелкий нацист, царским жестом указывая на неугодные ему кусочки начинки.

— Джек, я не думаю, что эти люди нами интересуются, — сказала я, наблюдая, как мамочка вооружается зубочисткой и послушно приступает к раскопкам на тарелке с такос. — И могу поспорить, что этот мелкий босс не имеет отношения к мафии. Так что связывает мою маму с Энтони Марчетти? И почему это так интересует тебя?

Джек стянул сморщенную пищевую пленку с почти растаявшего домашнего пралине размером с шайбу для хоккея.

— Я интересуюсь всем, что связано с Энтони Марчетти. А след ведет туда, куда ведет. — Он сунул конфету в рот и с усилием задвигал челюстями. — Липкая, — промычал он, указывая на зубы. — Но вкусная.

— В отеле ты говорил, что история, которую мама рассказала мне о своем прошлом, была правдой частично. Что ты имел в виду?

— Оба ее родителя погибли в огне.

— А ты не знаешь, не было ли там чего-то… подозрительного?

— Нет. То есть я не думаю, что было.

— К твоему сведению, я сейчас на грани того, чтобы снова тебя оскорбить. Но рядом дети. Как ты узнал, что Розалина Марчетти связалась со мной?

Он пожал плечами.

— Я же говорил тебе, у меня есть свой источник. ФБР прослушивает и записывает ее болтовню. Она же супруга мафиозного босса, который проворачивает свои дела даже из-за решетки. Федералы много лет пытаются подобраться к нему и его наличным.

— У тебя есть осведомитель в ФБР?

— Ага. У меня чертовски здорово получается их искать. Большинство людей считают меня харизматичным. И даже умным. Фи Бета Каппа.[24]Принстон. Куча знакомых. — Он улыбнулся. — И не надо так удивленно смотреть.

— Ты действительно веришь, что Розалина Марчетти — моя мать? Что Марчетти мой отец? Что меня похитили? Ты знаешь, кто отец Така? Он ведь правда мой брат, да? Кто та мертвая девочка с моим номером соцстрахования? — На последнем вопросе мой голос внезапно сорвался в крик.

Парнишка за соседним столиком отвлекся от телефона, вздрогнув.

— Мама, — сказал он, тыкая в меня пальцем. — Из-за той тетки я проиграл в Дудл Джамп. Я умер.

— Заткнись, пацан, — сказал ему Джек.

Мамочке хватило сил принять возмущенный вид. Бабушка с трудом скрыла улыбку.

Джек повернулся ко мне.

— Я не знаю, кто отец Така. Это твой погибший брат, верно? — Он помолчал, и в голосе у него появилось… сочувствие. — У меня тоже погиб брат. В этом мы с тобой также похожи.

Я не успела ответить: младенец выплюнул соску с такой энергией и скоростью, что та срикошетила от щеки Джека. Младенческой привязанности к пустышке хватило пары секунд, чтобы оценить ошибочность такого решения. Из люльки раздался вой сирены, будто предупреждающей о торнадо.

Джек застыл, явно удивленный пластиковым снарядом и силой стрельбы, на которую оказался способен годовалый карапуз. Я нырнула под стол за пустышкой, а мамочка в это время лихорадочно рылась в шестидесяти трех карманах своей безразмерной сумки.

— Влажные салфетки, — бормотала она. — Где же салфетки для соски? Ах, вот они. — Она вытащила небольшую пластиковую тубу с огромными штампами, обещающими защиту от бактерий.

Бабушка вскочила на ноги.

— Господь всемогущий, ты за это еще и платишь? Соски стерилизуются вот так!

Она выхватила у меня пустышку, сунула в свой пластиковый стакан с ледяным чаем, демонстративно там поболтала и заткнула соской вопящего карапуза.

А затем выхватила телефон у второго внука и строго сказала:

— Ешь свой чертов тако.

Дети заткнулись.

— Бабуля достойна блеснуть в реалити-шоу, — заметил Джек.

— Смит, сосредоточься на мне, хорошо? Я хочу увидеть те файлы из ФБР. О моей матери. О моем брате. И без цензуры.

— Невозможно. Я получил уже урезанную версию. Многое вымарано.

Я полезла в сумочку за ключом.

— Недавно я добралась до содержимого депозитной ячейки, открытой на мамино имя, — сказала я. — Она никому никогда о ней не рассказывала. Даже своему адвокату.

Джек подался вперед, едва ли не капая слюной.