Читать книгу - "Братство выживших - Андрей Троицкий"

Пожарный Белобородько, усыпленный уколом амнапона, видел очередной короткий, но очень страшный сон, по второму и третьему разу переживая кошмары прошедшего дня.

Вертолет врезался в опору высоковольтной электролинии и стремительно падал вниз. На глазах Белобородько сорвавшийся со стоек ряд кресел припечатал к потолку вертолета Абрамова, старого приятеля Белобородько, капитана пожарной службы. Абрамов не был пристегнут ремнями безопасности.

Полковник застонал во сне, взмахнул рукой, стараясь освободиться от дикого видения, и оно исчезло. Но теперь Белобородько наблюдал со стороны самого себя.

Его тело висит на высоковольтных проводах, а внизу, под опорами электролинии, стоит жена Белобородько Олимпиада Кирилловна. Она посылает пожарному, висящему на проводах, воздушные поцелуи. Мол, мысленно я с тобой. Терпи, родимый. «Гадина ты!» – кричит в ответ жене Белобородько и выпускает изо рта электрическую молнию…

Пожарный тихо вскрикнул. Захотелось проснуться. И это желание незамедлительно осуществилось. Кто-то с силой пнул его подметкой ботинка.

Белобородько еще не раскрыл глаз, только перевернулся на спину, и тут сразу ощутил на груди неподъемную тяжесть, будто на него навалили несколько мешков с картошкой, а сверху положили холодильник, набитый кирпичами. И еще странное неудобство во рту… Медленно возвращаясь от наркотического сна к яви, Белобородько открыл глаза.

Лучше бы он этого не делал.

В палате горел яркий свет. Над ним нависала темная человеческая тень. Другая тень уселась на грудь полковника. Человек так хорошо устроился, что и не собирался слезать.

Белобородько дернул вниз закинутые за голову руки и понял, что не может пошевелить верхними конечностями. Запястья были накрепко примотаны клейкой лентой к верхней перекладине металлической кровати.

На его животе сидел незнакомый человек, средних лет грузный кавказец. Другой кавказец с забинтованной правой рукой склонился у изголовья кровати.

– Ну что, герой, узнал меня? – хриплым зловещим шепотом спросил он и наклонился над спортивной сумкой, стоявшей у ног.

– Му-му-му, – ответил Белобородько.

Валиев разогнулся и пощелкал садовыми ножницами прямо перед носом полковника. Белобородько не испугался ножниц, он видел в жизни кое-что пострашнее садового инвентаря. Он испугался дикой, перекошенной нечеловеческой злобой физиономии неизвестного мужика. В глазах Валиева плясало пламя адского огня.

– Здорово тебе морду порезало и все остальное, – прошептал Валиев. – Но этого мало, герой. Одних царапин мало. Теперь посмотрим, что умею я.

Садовые ножницы уже готовы были впиться в глаза Белобородько, но тут в палату издалека долетел сухой хлопок пистолетного выстрела.

Затем короткое мгновение тишины, и тут же снова несколько выстрелов подряд. Опытный человек сразу определит: стреляют из разных стволов, из разного оружия.

– Черт, менты, – прошептал Нумердышев.

Оставаясь сидеть на животе Белобородько, он повернулся, сбросил ноги на пол. И так, вытянув голову к двери, прислушиваясь, застыл. Два выстрела, еще два…

– Откуда тут менты? – Валиев бросил ножницы на пол. – В такое время, в этом клоповнике – и менты?

Нумердышев слез с кровати, вытащил из сумки ружье. Ступая на цыпочки, подошел к двери, выглянул в коридор, в котором кто-то уже зажег верхний свет. Выстрелы разбудили больных. У дверей палат вдоль всего коридора топтались люди, встревоженные и растерянные. Четверо мужчин, собравшись кучкой, о чем-то переговаривались.

– Ну, что там? – тихо спросил Валиев, оставаясь стоять у изголовья кровати. – Ну, чего?

– Черт его знает, – повернул голову Нумердышев. – Ментов не видно. Больные в коридор вышли. Вон сколько народа, весь вид загораживают.

– Больные, мать их, вышли, – едва не заскрипел зубами Валиев.

Девяткин несколько секунд стоял над трупом молодого кавказца, одетого в куртку с нашивками «охрана» на правом рукаве и на груди. Труп полусидел на кровати, на полу валялся пистолет. Что это был за человек? И почему он решил расправиться с Девяткиным? Прическа посетителя ему не понравилась? Труп смотрел на Девяткина прищуренными укоряющими глазами, словно хотел сказать: ну, зачем же ты со мной так?

Майор поднял с пола пистолет «ТТ», поменял расстрелянную обойму на ту, что нашел в кармане кавказца, сунул трофейный пистолет в карман. Из-под ремня достал собственный «макаров». Выйдя из служебной комнаты, не выпуская из рук пистолета, поднялся на один пролет верх.

Между этажами стоял Боков, держась обеими руками за перила.

– Ты как? – спросил Девяткин.

– Уже нормально. Лучше не бывает. Немного штормит, – попытался растянуть в улыбке бескровные серые губы Боков, – а так хорошо. Не то слово, как хорошо.