Читать книгу - "Москва-Сити - Фридрих Незнанский"

Я уже, кажется, совсем забыл о том нашем разговоре втроем, когда мы обсуждали покушение на Топуридзе. Но не прошло и недели, как мне поневоле пришлось о нем вспомнить – жизнь заставила.

Один из дней недели начался у меня с меркуловского звонка.

– Тут вот какая незадача, Саша, – с насторожившей меня вкрадчивостью начал он, – Молчанов умер, наш зональный прокурор… Обширный инфаркт. Ехал на машине со службы – и привет. Встал на светофоре и стоит, дорогу перекрыл. Кинулись к нему – а он уже мертвый… Завтра похороны… – Он вздохнул. – Так вот, Саша, как ты смотришь, если мы тебя назначим временно исполняющим обязанности зонального прокурора по Москве?

– Ну ты, Константин, даешь! – Я аж свистнул от неожиданности. – Ей-богу, даже и не знаю, что сказать… Вечно ты с сюрпризами, Костя…

– А жизнь – она вся из сюрпризов да из неожиданностей, ты разве не замечал? – хмыкнул он. Давай, Саша, соглашайся… Будешь осуществлять надзор за московскими делами, в том числе и за делом Топуридзе. Помнится, ты еще проявлял к нему повышенный интерес… Припоминаешь наш разговор? Ты, я и Славка… Ну вот… Тем более что дело это на контроле у генерального, так его никак нельзя без надзора оставить. Да еще, если помнишь, там, в горпрокуратуре начальник следственной части новый… Ты вспомни, Славка еще говорил: помочь бы, мол, человеку надо. Ну уважишь, Саша? Не думаю, что это надолго: как только подберем стоящего кандидата, сразу тебя и отпустим… на покаяние. – Он снова хмыкнул. – Молчанову нужна достойная замена, очень толковый был мужик… Ну так как? Соглашайся! Согласишься – я сегодня же оформлю тебя приказом по Генпрокуратуре…

Я попросил у него день на раздумье.

Вообще-то, если честно, мне сейчас было не до того -и так дел скопилось невпроворот. Так что я особенно в бой не рвался. Тем более что, даже после того как я переговорил со следователем Якимцевым (очень, кстати, толковым малым), полистал у него следственные материалы, на скорую руку изучая все, что успела накопать его группа, определенной ясности у меня так и не возникло, хотя у ребят и были перспективные наработки. Я, например, одобрил желание Якимцева попробовать дожать охранника Соколова.

Но было одно обстоятельство, которое не позволяло мне сразу ответить Косте отказом. Сознаюсь, я ненавижу сам этот термин – «заказное убийство». Произносишь эти слова – и будто сразу расписываешься в собственной беспомощности. Не знаю, как другие, лично я так просто начинаю сам себя слегка презирать за то, что меня, опытного следака, раскрывшего и распутавшего множество тяжких преступлений, обходит, дурит какая-то шантрапа, всего-то и умеющая, что без риска для жизни нажать на курок или кнопку дистанционного взрывателя. Хотя, конечно, следы заметать они насобачились здорово, ничего не скажешь. А нет следа – не за что и зацепиться. Главное ведь в нашем деле – зацепиться за какую-нибудь внятную улику. Зацепился – и начинай разматывать в обратную сторону… Ну а если нет такой зацепки – ищи логику. Должна, обязана в каждом таком заранее спланированном преступлении быть своя логика!

И я решил согласиться. И сам через сутки, как и обещал, позвонил Косте.

– Ну вот и молодец, – одобрил он.

– А чего ж! Я тебе и тогда говорил, и сейчас скажу: сам напрашиваться не стал бы, а если надо – я, как пионер, всегда готов. Хотя вообще-то у меня и так дел невпроворот. Но только ты все же не забудь: временно!

– Ну и ладушки, – засмеялся Костя. – Приказ у меня уже готов, так что с завтрашнего дня и приступай.

И вот я, как надзирающий за следствием прокурор, начал, как мог, вникать в несколько первоочередных дел, и в том числе – в дело Топуридзе.

Была своя логика, очевидно, и в деле о расстреле машины Топуридзе, и, вероятно, не так уж и глубоко запрятанная. В то, что это так, а не иначе, я лишний раз поверил, прочитав в газете странноватое интервью некоего Джамала Исмаилова, который называл себя другом Топуридзе. Я слышал о нем и раньше – это был молодой, но очень хваткий, очень богатый предприниматель, о котором не раз писали СМИ как о герое нашего времени и личности необыкновенной. Наверно, так оно и было, потому что в интервью, которое он дал, меня поразили аж две вещи. Во-первых, молодой мультимиллионер заявлял, что Топуридзе был бы цел и невредим, если бы не порвал дружбы с ним, Исмаиловым, а во-вторых, он сказал, что сто миллионов баксов не те деньги, за которые теперь человека убивают. Этот ребус, эта странная смесь цинизма с какой-то страшной арифметикой, не давала мне покоя до такой степени, что я ни о чем другом не мог думать. Или я не прав и нет в его словах ничего страшного? Просто человек хотел сказать, что, не расстанься они, он бы ему, другу, спину прикрыл, как никто другой? Но тогда почему он говорит об убийстве как о чем-то вполне нормальном и разрешенном? Только, дескать, не за сто же жалких миллионов… Ну а если не за сто, то за сколько будет нормально? За двести? За триста?