Читать книгу - "Вкус пепла - Станислав Рем"

Пальцы уголовника вновь коснулись голенища.

Олег Владимирович вмиг оценил обстановку. Ясно, как день: мальчишку хотят убить. И сделать это должен «сатиновый». Интересно, за что? Впрочем, ответ на данный вопрос можно получить позже. Если получится. Справиться с двумя откормленными «быками» будет непросто. Единственное преимущество – узкое пространство. Как ни крути, второй в драку ввязаться не сможет: слишком мало места, «сатиновый» станет ему помехой. И еще: а что делать потом? Предположим, сейчас он отведет опасность от студента, возьмет на себя. А дальше? Два против одного (мальчишка не в счет). Плохой расклад. Скрутят вмиг. Да и не скрутят, просто прирежут. Обоих. Выход один: «сатинового» придется убить. А вот со вторым разделаться можно будет и более цивилизованным путем.

– Соха, да что ты с ним цацкаешься? – проверещал писклявый. – Тащи в дырку! Пусть дерьма народного глотнет!

– И то верно, – прохрипел «сатиновый», хватая левой рукой студента за ногу. – А ну, ползи ко мне!

Леонид в ужасе вжался в стену. Ладыжка, схваченная уголовником, так заныла от боли, что мальчишка не сдержался, вскрикнул и с силой ударил другой ногой по руке молодчика. «Сатиновый» матюкнулся, перехватил ногу Канегиссера в левую руку, а правую быстро сунул за голенище. Через секунду в тусклом свете матово сверкнуло лезвие финки.

«Все, – пронеслось в мозгу Олега Владимировича, – пора!»

Он резво вскочил с топчана, не сильно подтолкнув «сатинового» под локоть.

– Простите, – это было произнесено специально для писклявого, который из-за тела своего дружка не видел, что происходит.

«Сатиновый», потеряв равновесие, невольно слабо махнул рукой с финкой, пытаясь удержать равновесие, чего и добивался Белый. Он уже стоял сбоку противника.

Главной ошибкой «сатинового» стала его самоуверенность. Он решил, что старик споткнулся случайно, а потому не отпустил ногу студента. Стоя в неудобной позе, уголовник только и успел с недоумением приподнять голову и посмотреть на нерасторопного дедулю: мол, кто это тут посмел мне мешать? С этим недоумением в зрачках и скончался.

Олег Владимирович быстрым, резким движением обеих рук перехватил кисть «сатинового», которая сжимала оружие, развернул лезвие в сторону груди Сохи и вогнал тонкое жало ножа в тело бандита чуть ли не по рукоять. После чего Белый, не ожидая падения безжизненного тела, с силой толкнул Соху на писклявого. И тут сыграла свою решающую роль узость пространства.

Владелец клетчатого пиджака с удивлением подхватил неожиданно упавшее на него тело дружка, еще не сообразив, что же произошло на самом деле. Со своей позиции он не мог видеть происходящего, а потому падение подельника стало для него полной неожиданностью. Второй неожиданностью стало дальнейшее поведение старичка. Тот, с виду бессильный и тщедушный, неожиданно резво для своего возраста вцепился обеими руками в верхние нары, подбросил худое, легкое тело и со всей силы нанес удар ногами в неприкрытую телом «сатинового» голову «писклявого» уголовника. Центр тяжести сместился, ноги владельца клетчатого пиджака подкосились, и он, оглушенный, вмиг оказался на каменном полу, прижатый сверху тяжелым мертвым телом.

Олег Владимирович, не обращая внимания на всхлипывающего на нарах студента, склонился над грудой тел, схватил кисть руки писклявого, прижал ее к полу и со всей силы опустил на пальцы каблук сапога.

– А… с…у…к…а… – донеслось из-под мертвяка.

– Кто? – сквозь зубы прошипел полковник, склонившись над телами. – Кто велел убить мальчишку?

– Н… не… не понимаю, – писклявый явно задыхался под тяжестью дружка.

Белый надавил каблуком сильнее. Одновременно послышались хруст сломанных пальцев и вопль, вызванный болью.

– Говори, мразь. – Олег Владимирович прислушался. Крик, скорее всего, услышали, значит, скоро прибежит тюремная охрана. – Кто приказал? – каблук снова впился в пальцы, и на этот раз с поворотом. Писклявый уже не кричал, а орал. – Кто? Убью!

– Н… не знаю, – писклявый не кричал, выл, – какая-то баба, в кожанке.

– Что за баба?

– Не знаю!

– Почему мальчишку?

– Не знаю… Отпусти руку! Больно! Сука! Отпусти! – крик захлебнулся рыданиями. Ключ в двери, в который раз за сутки, неприятно заскрежетал.

Белый, пока дверь не успела открыться, тут же метнулся к своему топчану и даже успел накинуть на себя шинель.

Матрос и солдат, ворвавшиеся в камеру, быстро оценив обстановку, навели на арестованных карабины:

– Кто кричал? Что происходит?

Охранник в форме матроса бросил взгляд на студента. Но тот только испуганно таращился со своего топчана. Матрос перевел взгляд на Белого. Полковник кивнул на тела:

– Да вот, подрались. Чего-то не поделили господа блатные. – Солдат склонился над «сатиновым». – Осторожнее, – тут же добавил Белый, – у того, что снизу, ножичек, оказывается, забыли изъять. Вот он своего дружка и…

Солдатик вмиг пружинисто выпрямился.

– Эй, там… – Ствол карабина сместился с Олега Владимировича на голову писклявого. – Поднимайся. Медленно. Медленно, я сказал! И кореша своего поднимай. Не ложи, я сказал, а держи руками.

Писклявый с трудом встал на ноги, обхватив «сатинового» поперек груди.

Матрос быстрым движением вытянул финку.

– Вот же, блатота… Одно слово – звери! Тащи дружка. На выход!

Спустя несколько минут камера опустела.

Олег Владимирович выждал некоторое время, пока все не стихло, после чего поднялся и, опершись руками о верхние нары, склонился над Канегиссером:

– А теперь, юноша, выкладывайте, как на духу: кому вы так успели насолить, что за вами даже в тюрьме охотятся?

* * *

Доронин с силой хлопнул дверцей авто.

– Демьян, – чекист-шофер с трудом подавил зевоту, – может, давай прямо к дому подвезу? Тут всего-то осталось…

– Нет, езжай, – отмахнулся Демьян Федорович, – хочу пройтись. Перед сном, говорят, полезно.

– Смотри. В Питере и днем не сахар, а ночью…

– Ничего. Мы тоже не лыком шиты.

Автомобиль ПетроЧК чихнул и вскоре скрылся в темноте.

А Доронин не спеша двинулся в направлении своего подвала, в котором обустроился с полгода тому назад.

«Как же так? – стучало в голове бывшего матроса. – Москвичи, мать их… Недоглядели! Говорили же: не надо покидать Питер. Мы бы здесь Ильича сберегли, как… Как… – Доронин в сердцах ударил себя кулаком по бедру. – Даже слов не могу найти, как… Но сберегли бы! А эти, московские… Да что они могут! Они и в революцию только после нас пришли…»

Неожиданно, спиной, Демьян Федорович прочувствовал некое движение. Не услышал, а именно ощутил, будто зверь. Тело матроса моментально напряглось. Правая рука осторожно, дабы не спугнуть преследователей, опустилась к поясу, нащупала рукоять револьвера. Взведенный курок негромко щелкнул. Однако вынимать оружие Демьян не стал. Даже, наоборот, прикрыл полой тужурки.