Читать книгу - "Дверь в стене тоннеля - Николай Черкашин"

Еремеев молча распустил узел на колясочной скобе, и «вервольф», обвязанный веревкой, словно францисканский монах, побрел к колодцу.

– Василий Петрович, дай ему воды! – крикнул Еремеев, расправляя сбившуюся под ремнем гимнастерку.

Кистенев уступил ведро и потянулся за гимнастеркой, сложенной на краю колодца. Едва он натянул ее на голову, как «вервольф» отшвырнул ведро и, выставив руки вперед, нырнул в колодец. Еремеев застыл. Кистенев, так и не продев вторую руку в рукав гимнастерки, ошеломленно вглядывался в колодезный зев.

Первым опомнился сержант Лозоходов.

– Утоп, гадюка! – метнулся он к колодцу. – Чтобы живым не даться!.. Во гад, а?! Во псих!..

– Багор! – осенило лейтенанта. – Срочно багор! Багром достанем!..

Через минуту Еремеев уже шарил длинным шестом в темной воде. Ржавый крюк скреб по стенкам бетонного ствола, но в дно не утыкался.

– Ничего! – утешил Лозоходов Еремеева. – Всплывет в одночасье.

Еремеев покусывал губы.

Через три дня кончался стажерский срок. Теперь все. После такого казуса – прощай, контрразведка! Шляпа-растяпа.

Еремеев на минуту представил, как капитан Сулай презрительно сощурит свои глазки – ни бровей, ни ресниц, – как процедит свое уничтожающее: «Пианист!»

На шум и суету у колодца подоспели командир комендантской роты и несколько малознакомых Еремееву смершевцев. Тыкали шестом в дно и Еремеев, и командир роты, и капитан Кистенев, и остальные офицеры, однако так никого и не нашли. Да там вообще ничего не было, кроме ровного песочка!

– Придется вызвать водолазов! – мрачно резюмировал капитан Горновой, оставшийся за майора Алешина.

Пока ждали машину с водолазами, Еремеев писал объяснительную записку: «После того как я разрешил арестованному напиться воды, тот подошел к колодцу и прыгнул в него с целью самоутопления. В упущении вражеского диверсанта признаю себя виновным полностью и безоговорочно. Прошу наказать меня со всей строгостью. Лейтенант Еремеев».

Приехали водолазы.

Мичман в беловерхой фуражке интересовался глубиной колодца.

– Метра четыре, – отвечал ему Еремеев, слегка воспрянувший при виде моряков, выгружавших из кузова воздушный насос, шланги и блестящий медный шлем с округлыми оконцами.

На дармовое зрелище набежал комендатурный люд – шоферы, писари, стрелки. Капитан Горновой прохаживался возле колодца и гнал любопытных.

Мичман склонился над колодцем и вдруг подозвал офицеров рукой.

– Товарищи начальники, не ваш ли там клиент купается?

Горновой и Еремеев свесились в ствол: из воды выдавалось что-то похожее на спину и затылок.

– Багор, живо! – крикнул Горновой Лозоходову.

Сержант в мгновение ока принес шест, подцепил труп за край брезентовой спецовки. В три пары рук они вытащили его и положили у колодца лицом вниз.

Моряки забрасывали свои шланги обратно в кузов, и мичман, довольный, что не пришлось возиться с тяжелыми доспехами, по-хозяйски постукивал скаты грузовика.

– Товарищ капитан, осмотреть бы надо, за что он там зацепился. Что-то долго он не всплывал… – догнал Еремеев Горнового.

– Пусть водолаз осмотрит.

Морякам снова пришлось выгружать снаряжение. Четыре матроса, растянув ворот прорезиненной рубахи, втряхнули туда мичмана, привинтили к фланцу шлем, задраили передний иллюминатор и бережно спустили своего начальника в колодец. Пузыри воздуха, вырывавшиеся из воды, гулко клокотали в бетонной трубе.

Через четверть часа, сипя и шипя, на поверхность вынырнул медный шар шлема. Водолаза вытащили наверх, вывинтили переднее стекло.

– Ни-че-го! – сообщил мичман почему-то по складам. – Ровнехонькие стенки. Грунт – песок с галькой. На глубине три метра махонький отросточек водопроводной трубы. Наверное, за него и зацепился. Одно слово – труба дело.

«Труба дело…» – мысленно повторил Еремеев.

В ворота въезжал «виллис» майора Алешина.