Читать книгу - "Проклятая усадьба - Алексей Макеев"

– Боюсь, что ты прав, – согласился Гуров. – Того значения, которое ваши показания заслуживают, следствие в них не увидит. Не посчитает их важными. И твоего отца из СИЗО, скорее всего, не освободят. Но все равно – показания дать надо. Важно, что они остались в деле. И я, и адвокат – мы сможем на них сослаться. Так ты поедешь?

– Да прямо сейчас и поедем, – заверил его Андрей. – Сейчас немного с Еленой поговорю – надо девушке все объяснить, потом возьму машину и поеду.

– И возьмите с собой охранника Егора, – сказал Гуров. – Тут ко мне в городе проявляли повышенный интерес. Как бы и к тебе не привязались. Егор, если что, вас прикроет. Ему можно доверять, не то что этому Павлу.

Андрей вернулся на корт и принялся вполголоса объясняться с горничной. А Гуров никуда идти не стал. Он сел на скамейку, достал из кармана телефон, визитку, которую ему еще утром дала Ирина Вдовина, и набрал номер адвоката Бориса Моисеевича Рыбака.

Выяснилось, во-первых, что адвокат Рыбак слышал о сыщике Льве Гурове, в основном от своих коллег. Во-вторых, оказалось, что Борис Моисеевич был предупрежден о предстоящем звонке Гурова; его предупредила Ирина Васильевна. Она же рассказала адвокату о ночном визите директора неизвестного АО. Таким образом, Гурову не потребовалось долго рассказывать, кто он и что ему нужно от собеседника. Разговор сразу пошел по существу.

По существу выяснилось, что адвокат Рыбак знает о желании неких сил прибрать к рукам бизнес Игоря Вдовина. Эти силы в основном представлял один депутат Госдумы, имевший друзей и в правительстве, и в других структурах. Среди его друзей называли, в частности, очень известных братьев-бизнесменов. Означенные братья в прошлом году уже делали Вдовину предложение продать им свой бизнес, причем цена называлась явно ниже рыночной. Но даже если бы цена была нормальной – с какой стати Вдовин бы стал продавать комбинат, в развитие которого он вложил немало сил и средств?

– Это, уважаемый Лев Иванович, я вам рассказываю вещи достаточно известные, вещи, которые при желании можно найти в Интернете, – слышал Гуров в трубке раскатистый, хорошо поставленный голос адвоката. – Но вас, как я подозреваю, интересуют не только они. Вас, я полагаю, интересует связь между уважаемым депутатом и не менее уважаемыми бизнесменами, которых знает вся страна, и никому не известным директором какого-то Кашинского АО.

– Не только с ним, – поправил его Гуров. – Еще с неким человеком по имени Руслан, который перекупил охранника Игоря Вдовина, и тот поставлял этому Руслану информацию о делах хозяина.

– Даже так? Настойчивые ребята… Так вот, скажу вам, Лев Иванович, что имена этих людей мне абсолютно неизвестны. Полагаю, что это специалисты по вымогательству и отжиму бизнеса. Этот самый Викторов, о котором мне рассказывала Ирина Васильевна, несомненно, подставное лицо. И в Интернете вы его вряд ли найдете. И знаете, что я вам скажу? Если его фирма базируется в Кашине, значит, среди недругов Игоря Арсеньевича есть и тамошние воротилы. Какой-нибудь тамошний миллионер, или мэр города, или еще кто-то подобный.

– То есть наступление на Вдовина идет с двух сторон – и из Москвы, со стороны депутата, и из Кашина? – уточнил Гуров.

– Полагаю, что так и есть, – ответил его собеседник. – Опыт показывает мне, что в делах такого рода уголовные обвинения возникают весьма часто. Правда, мне еще никогда не попадалось обвинение в убийстве, причем так хорошо обоснованное. Пистолет, обувь, какая-то записка… Не знай я так хорошо Игоря Арсеньевича, я бы сам заподозрил его вину.

– Но ведь вы не считаете, что Вдовин действительно стрелял в Аркадия Кононова? – спросил Гуров.

– Нет, не считаю. И знаете, почему? Как раз по той причине, по которой вы мне звоните. Из-за того, что знаю о мощном давлении на его бизнес. Что известный бизнесмен по какой-то причине – например, из-за ревности – может убить близкого знакомого, это я допускаю. Что у известного бизнесмена могут могущественные люди отжимать его бизнес – тоже допускаю. Но чтобы эти два события происходили одномоментно – нет, в такое совпадение я не верю. И знаете, что я вам скажу, Лев Иванович? Вы, конечно, как и я, как и мой коллега Чирков, – мы все будем искать доказательства невиновности Игоря Арсеньевича. Но в этом деле все наши доказательства будут значить очень мало. Судьбу Вдовина будут решать не улики и признания, а расстановка сил. Могущественных сил. Возможно, обитающих на самом верху Олимпа.

Гуров хорошо представил, как его собеседник, произнося последние слова, многозначительно поднял палец, указывая куда-то вверх.

– Что ж, вполне возможно, что вы правы, Борис Моисеевич, – ответил он. – Даже, скорее всего, правы. Я сам думал подобным образом. Поэтому уже сделал один звонок, чтобы привести в действие некоторые рычаги влияния, которые могут спасти имущество Вдовина. Но моя профессия – искать преступников и защищать невиновных. Ничего другого я, по большому счету, не умею. Так что я все равно буду заниматься своим делом, то есть искать настоящего преступника, убившего Кононова. И тем самым доказывать невиновность Вдовина.

– Достойные слова, Лев Иванович, – вздохнув, сказал его собеседник. – Желаю вам всяческих успехов в вашем деле. Хотя оно, возможно, и безнадежно.

Сказал – и отключился. Гуров еще некоторое время ходил кругами около пруда. Надо было составить план дальнейших действий. Кое-какие соображения имелись, теперь надо было решить, как начать действовать.

Соображения сыщика вращались вокруг трех главных улик – пистолета, обуви и записки. Пистолет здесь был главной уликой, но о нем, как ни странно, Гуров думал в последнюю очередь. Ведь выкрасть его могли многие – любой, кто имел доступ в кабинет Вдовина и каким-то образом узнал шифр. А вот найти нужную запись, сделанную рукой миллионера, и заполучить ее – это было уже сложнее, и сделать это могли немногие. И уж совсем немногие могли обуть старые ботинки Вдовина – Вдовина, носившего обувь маленького, женского размера… «Вот с обуви я и начну, – решил сыщик. – Вытащу сначала это звено, а там, глядишь, и остальные кусочки сложатся».

Приняв такое решение, а заодно и решив, с кем именно ему нужно сейчас в первую очередь побеседовать, Гуров направился к дому, но тут зазвонил его телефон. Он взглянул на экран – номер был незнакомый.

– Лев Иванович? – услышал он молодой энергичный голос. – Это Чирков говорит, адвокат Игоря Арсеньевича. Я, собственно, по его поручению и звоню. Вы слушаете?

– Да, внимательно вас слушаю, – отвечал Гуров.

– Я только что виделся с Игорем Арсеньевичем…

– И что, дезинфекция не помешала? – прервал его Гуров.

– Какая дезинфекция? – опешил юрист.

– Да это так, к слову пришлось. Меня сегодня не пустили в СИЗО, заявили, что у них дезинфекция. Ладно, не обращайте внимания. Итак, вы с ним виделись, и что?

– Он просил передать вам, что он вспомнил кое-что относительно записки. Ну, той, что нашли в кармане Кононова. Так вот, Игорь Арсеньевич вспомнил, что он действительно писал этот текст. Писал в своем рабочем блокноте, который обычно лежит у него на столе. Он даже вспомнил, когда именно была сделана эта запись – примерно два месяца назад. Вот чего он никак не может вспомнить – это о ком там шла речь. Помните, что там было написано? «Я этого так не оставлю, ты поплатишься за…» То есть ясно выраженное негодование на кого-то, и даже угроза. Вот кому он адресовал эту угрозу, Игорь Арсеньевич вспомнить никак не может.