Читать книгу - "Прекрасная новая жизнь - Дж. М. Хьюитт"

Позже, пока она спала, я перевернула дом вверх дном и насобирала сорок фунтов. Когда мама проснулась, я протянула ей деньги.

– Если он придет, не впускай его в дом. – Я помахала перед ней десятифунтовыми купюрами. Мама следила за ними, как под гипнозом. – Я достану тебе дурь, главное – не впускай его.

Маме был просто необходим героин. Теперь я это поняла. Во время обеда я сходила в библиотеку и прочитала все, что могла найти о наркотической зависимости. Мне стало ясно, что мы с мамой бессильны перед коричневой дурью. Я не смогу заставить ее бросить.

Я подумывала спросить у Кевина, нашего соседа, где он брал траву. Но к тому времени я уже знала, что между героином и марихуаной мало общего и их употребляют два совершенно разных типа людей. Хотя я читала, что траву называют «стартовым наркотиком», и, возможно, в один прекрасный день Кевин подсядет на мамину дурь. В итоге я не стала просить помощи у соседа, а вместо этого около полуночи решила наведаться в неблагополучный район Биллингем-роуд.

Я надела зимнее твидовое пальто и черную шерстяную шапку и обмотала нижнюю часть лица маминым шарфом. Идя по ночному городу, я размышляла о том, как выгляжу со стороны. Бросается ли в глаза моя инородность? К счастью, никто из истощенных, беззубых наркоманов не обращал на меня ни малейшего внимания. А может быть, дело в том, что я идеально вписывалась в эту атмосферу? От этой мысли по спине пробежал холодок.

Малолетние дилеры меня не интересовали, потому что я знала, что они торгуют травкой или таблетками. Вместо этого я подошла к группке мужчин.

– Есть хмурый? – спросила я у них.

Трое торговцев мгновенно скрылись в ночи. Единственный, кто остался, оглядел меня с ног до головы.

– Тебе? – бросил он.

Я тщетно пыталась уловить в интонации дилера удивление. На самом деле он просто меня проверял: вдруг я не покупатель, а приманка?

– Мне, – кивнула я.

– Что у тебя?

Достав из кармана тридцать фунтов, я увидела, что торговца это не сильно впечатлило. Тогда я вытащила последнюю десятку. Он выхватил ее, потер купюры между пальцами, а затем, к моему изумлению, протянул мне четыре пакетика, завернутые в фольгу. После этого дилер, как и предыдущие трое, внезапно растворился в ночи.

Я положила конвертики из фольги в карман. Я не могла поверить, что достала целых четыре дозы. Видимо, героин не такая дорогая привычка, как убеждал маму Карл.

Я поспешила покинуть страшный район Биллингем-роуд и побрела домой. На противоположной стороне дороги я заметила трех нарядно и изящно одетых людей, натянула капюшон и уставилась на них. Пожилые супруги шли по обе стороны от молодой девушки. Я с завистью смотрела на нее: красивое платье с пышной юбкой и короткая белая шубка, длинные роскошные волосы и аккуратный макияж. Девушка шла, цокая каблучками по тротуару. Я застыла, затаив дыхание.

Это же Ребекка Лавери! Девочка из моей школы, которую забрали из дома и отправили в любящую семью. А рядом ее приемные родители?

Я грызла ногти, разглядывая счастливое семейство, и смутно гадала, почему они гуляют в такое позднее время. Наверное, ходили в какой-нибудь шикарный ресторан. Я прислонилась к стене, рисуя в голове ужин из трех блюд, белоснежные скатерти и хрустальные бокалы.

Семья остановилась, чтобы перейти дорогу, и Ребекка повернулась в мою сторону. Взгляд девушки скользнул по мне без малейшего намека на узнавание. Я же не могла отвести от нее глаз. Ребекка была прекрасна, но в глазах и на всем миловидном чистом личике отражались все те же чувства, что и в школе: грусть, тревога, боль.

Я решила поздороваться и неуверенно подняла руку. Ребекка моргнула, приоткрыла рот, но уже через мгновение отвернулась.

Поплотнее запахнув пальто, я отправилась к дому. Может быть, она все еще не оправилась после пережитых потрясений и поэтому выглядит такой печальной? Стиснув зубы и сжав кулаки, я пыталась убедить себя, что рада за Ребекку, но это был самообман.

* * *

Мама, как всегда, лежала на диване, завернувшись в халат и укутавшись одеялом. Ее била крупная дрожь.

– Ты украла заначку! – прошипела она, стоило мне войти в комнату. – Карл пришел, и я не смогла купить у него дозу, потому что ты забрала мои деньги!

Я села напротив мамы:

– Я же просила тебя его не впускать, помнишь? – (Она безучастно смотрела на меня, стуча зубами и то и дело облизывая пересохшие губы.) – Я сказала, что сама тебе все куплю, поэтому тебе не нужно больше открывать Карлу.

Во время разговора я выудила из кармана один из обернутых в фольгу пакетиков, и мама тут же потянулась за ним. Я хотела убрать пакетик за пределы ее досягаемости, чтобы сначала поговорить, попросить ее бросить, но не успела, и она выхватила заветную дозу у меня из рук.

Мама ринулась на кухню, обшарила ящики в поисках ложки и шприца и вытащила из кармана халата мой пояс.

– Мне нужно с тобой поговорить, – умоляла я. – Я правда стараюсь помочь, чтобы тебе стало лучше. Я не хочу с тобой жить, когда ты в таком состоянии.

Она нетерпеливо отмахнулась от меня и ушла обратно в гостиную.

– Знаю, скоро завяжу, – бросила мама, нагревая ложку зажигалкой.

Я наблюдала за процессом: жидкость в ложке стала коричневой, по комнате разнесся едкий запах. Мама даже не пыталась держать все свои принадлежности в отдельном месте. Взять, например, эту ложку. Я просто помою ее и буду пользоваться как ни в чем не бывало. Я смотрела на мамины приготовления с нарастающей злостью. Когда жидкость начала пузыриться, во мне разгорелось чувство сродни ненависти.

Я вышла из комнаты, не дожидаясь, пока она уколется.

* * *

Я не стала говорить матери про оставшиеся три пакетика героина. Орудуя столовым ножом, я сняла с туалета замок и установила его снаружи на дверь в мамину спальню.

После этого я помогла ей подняться по лестнице и уложила в постель. Аккуратно сняла с ее руки пояс и стала растирать дряблую кожу, чтобы разогнать кровь. Мама раздраженно отстранилась и зарылась под одеяло, как ребенок.

Я поставила на пол у кровати три большие бутылки с водой и ведро, а на подоконник положила две баночки йогурта, перезрелый банан и пачку печенья. Задумчиво глядя на еду, подумала, что мама вряд ли к ней притронется, но одновременно я чувствовала, что поступила правильно. Так заботливая мать позаботилась бы о больном ребенке.

Мама храпела и