Читать книгу - "Черная месса - Джерард О'Нил"

получивших публичную огласку диспутов, упрочивших репутацию Билли Балджера как мстительного автократа. В частности, однажды он пришел в ярость, когда судья городского суда Бостона отказался взять на работу кандидатов, отобранных Балджером. Судья выступил против такого «кумовства» со стороны Билли, обозвав его «коррумпированным карликом». Расплата пришла со стороны новых законодательных инициатив, в результате которых жалованье судьи было урезано, количество его сотрудников сокращено, а сам суд утратил былую независимость и оказался в подчинении у другого ведомства. Таковы были братья Балджеры: оба предпочитали оставлять последнее слово за собой.

В самом деле, каждый из братьев по-своему подчинял себе непокорный город. Это был период экономической нестабильности и высокой инфляции; постаревший голливудский актер Рональд Рейган активно шел к победе над непопулярным действующим президентом Джимми Картером. Страна вступила в эпоху, которую позже будут называть «беззаботные 1980-е» – «я-десятилетие»[63]: яппи[64], узкие галстуки, дизайнерская кухня и гетры, алчные дельцы с Уолл-стрит и корпоративные перевороты, возглавляемые мегафинансистами наподобие Карла Айкана[65] и Майкла Милкена[66].

Каждый день в мастерской на Ланкастер-стрит Балджер и Флемми трудились над собственными «слияниями и поглощениями» – Джейн Фонда была в то время не единственной, кто усердно тренировался[67]. И Стиви, и Уайти наращивали мышцы, тягали железо, держали себя в форме. Балджер даже в пятьдесят лет серьезно относился к своему внешнему виду: он появлялся в гараже, полный решимости вершить свою криминальную власть, одетый в модные приталенные рубашки. Не было зеркала или ветрового стекла, в котором Уайти не поймал бы свое отражение. Каждый раз, бросая на себя оценивающий взгляд, он с удовольствием отмечал, что никто – по крайней мере в бостонском ФБР – не следит за тем, чем он на самом деле занимается.

* * *

Но кое-кто все же за ним следил.

Осторожно выглядывая из-за полинялых старых занавесок окна второго этажа дешевого отеля, прямо через улицу от мастерской на Ланкастер-стрит расположилась оперативная группа полиции штата Массачусетс. Шесть дней в неделю с апреля по июль полицейские прятались в гостиничном номере, кишащем тараканами, составляя хронику действий группировки, базирующейся прямо напротив.

Они подмечали самые незначительные детали: вот Балджер и Флемми прогуливаются по тротуару в перерывах между встречами, втягивая животы всякий раз, когда привлекательная женщина проходит мимо или чтобы убедиться, что пуговицы на рубашках находятся вровень с пряжками на ремнях. Полицейские наблюдали язык жестов Балджера, когда он бывал чем-то недоволен, – наскакивая на посетителя или тыча пальцем в грудь своего собеседника, выкрикивая при этом что-то ему в лицо. Когда Балджер уставал, Флемми занимал его место и проделывал то же самое. Более важные, существенные детали, безусловно, тоже не оставались без внимания оперативников – к примеру, люди, которые прибывали с портфелями и купонами для ставок. Полицейские наблюдали, как из рук в руки передаются деньги, делали записи и фотографировали. В целом за одиннадцать недель своих наблюдений они насчитали более шестидесяти заметных фигур преступного мира, в то или иное время посещавших мастерскую на Ланкастер-стрит, чтобы встретиться с Уайти Балджером и Стиви Флемми.

Как в немом кино – никаких диалогов, только действие. Мастерская предоставляла панорамный снимок всего бостонского криминального мира. И действие, яркими красками заполнявшее широкий экран в окне отеля, сильно контрастировало с унылым бледным любительским снимком Балджера и Флемми, который бостонский офис ФБР помещал в свои досье и который потом оседал в памяти у любого, кто интересовался двумя преступниками.

Слежка со стороны полиции штата началась практически случайно. Однажды, направляясь в соседний квартал по наводке об украденном автомобиле, полицейский Рик Фрейлик оказался рядом с мастерской. Проезжая по Ланкастер-стрит, он заметил Джорджа Кауфмана и еще нескольких мафиозных деятелей, которые стояли на обочине. Сначала Фрейлик проехал мимо, но потом притормозил, решив все же понаблюдать за происходящим.

Это был поистине впечатляющий момент. Полицейский узнал других бандитов, сновавших туда-сюда. Он увидел Балджера и Флемми. Фрейлик вернулся в отделение и рассказал об увиденном сержанту Бобу Лонгу, начальнику отдела особых расследований. Лонг составил компанию Фрейлику в нескольких поездках к гаражу, чтобы лично понаблюдать за развернувшейся там деятельностью. Полицейские воодушевились, осознав перспективы потенциально громкого дела. Вопрос был лишь в том, где устроить засаду. Прямо напротив гаража под номером 119 по Мерримак-стрит стояло обшарпанное кирпичное здание, на первом этаже которого располагался гей-бар. Комнаты наверху сдавались. Это было чем-то вроде ночлежки, дешевого мотеля, где находили приют всякие асоциальные персонажи. Возможностей для уединения в нем было немного: неутепленные стены из тонких фанерных панелей легко можно было пробить насквозь кулаком. Прикинувшись геем, Фрейлик снял комнату, окна которой выходили прямо на Ланкастер-стрит, и в конце апреля он, Лонг и полицейский Джек О’Мэлли начали старательно фиксировать деятельность Балджера.

Другие полицейские тоже время от времени привлекались к наблюдению, но эти трое находились на посту постоянно: они приезжали рано утром и занимали позицию у окна, обычно сменами по двое. Все они были местными. Лонг, примерно тридцати пяти лет, вырос в пригороде Бостона, Ньютоне, и был четвертым ребенком в семье с десятью детьми. Его отец был адвокатом, и с самого детства Боб мечтал стать полицейским. В старших классах он активно занимался спортом и даже получил баскетбольную стипендию в местном юниорском колледже, но после травмы колена спортивной карьере пришел конец. В 1967 году, спустя девять месяцев после получения диплома юриста по уголовному праву в городском колледже Сан-Франциско, он вернулся в Массачусетс и поступил в Полицейскую академию штата.

Будучи теперь руководителем отдела особых расследований, Лонг выбрал себе в помощники Фрейлика и О’Мэлли. Все трое имели спортивное телосложение; им было около тридцати; шатен Фрейлик происходил из бостонского района Норт-Шор, а рыжеволосый О’Мэлли – из Дорчестера, из семьи полицейского (отец О’Мэлли все еще патрулировал в Роксбери). Обоих полицейских специально освободили от патрулирования улиц для специальной операции с Лонгом. Долгие часы работы выматывали, но О’Мэлли еще не был женат, а у Фрелика, недавно женившегося, пока не было детей. У Лонга уже подрастали двое сыновей; младшего из них, десятилетнего Брайана, недавно отобрали для съемок на рекламный плакат массачусетского Фонда поддержки больных кистозным фиброзом. Предполагалось, что мальчик будет позировать для плаката вместе с хоккейной звездой «Бостон Брюинз» Бобби Орром.

Комната, в которой дежурили полицейские, была маленькой и душной, а в летние месяцы в ней становилось еще жарче. Полицейские приходили на работу в шортах и футболках, пряча в спортивных сумках камеры и журналы наблюдений. Они вынуждены были общаться практически шепотом, чтобы другие посетители мотеля не подслушали их. В комнатах вдоль по коридору часто случались и драки.